От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918

Когда же я затем подошел к стоявшим на улице военнопленным, я был поражен их удрученным видом. Обыкновенно военнопленные очень быстро приходили в веселое расположение духа и первым делом поедали бывшие на каждом из них консервы, считавшиеся неприкосновенным запасом и за самовольное съедение которых жестоко карали до расстрела включительно. Эти же стояли как окунутые в воду и не смотрели прямо в глаза. На мой вопрос, почему они так грустны, что им нечего опасаться, они отвечали:

– Нам не только было объявлено повеление императора об удержании этих позиций во что бы то ни стало, но и офицеры нам объяснили, что если мы сдадим эти позиции, то нам не удержаться и русские опять свободно вступят в нашу страну.

А когда я спросил у германцев, как они сюда попали, они объяснили:

– Четыре дня тому назад под Верденом нас неожиданно посадили в вагоны и в два дня доставили в Зборув. От Зборува мы сделали один переход пешком и 29-го приняли участие в бою.

Стоявший рядом с говорившими германский унтер-офицер добавил:

– Вы нам враги и, конечно, должны нас ненавидеть, но если бы вы видели, что с нами делали под Верденом, то и вы бы нас пожалели, – и, закрыв лицо руками, так разрыдался, что сел на землю.

В один из последующих дней я объехал австрийские позиции в районе д. Гладки – Воробьювки и был поражен, если так можно выразиться, их зловещим видом. Они произвели на всех нас очень тяжелое впечатление.

Одно только было отрадно видеть, в каком образцовом порядке содержались на них кладбища, и не только те, на которых были похоронены австрийцы и германцы, но и наши. На всех могилах были кресты, на которых набиты личные номера похороненных. В таком же порядке были кладбища и в Заложцах.

Заложце, очевидно, составляло как бы ядро австрийской позиции. В нем не только было несколько домов, оборудованных под квартиры старших начальников, большие склады, госпитали, но кругом были поля, обнесенные столбиками и отмеченные надписями «военное поле», «вполовину военное». Жители объяснили, что военные поля составляли собственность войск, всецело ими возделывались; вполовину военные – интендантство давало семена, войска помогали крестьянам лошадьми и рабочими, и за это половина урожая шла владельцам полей, половина войскам. Непосредственно кругом селения по краям улиц при всех окопах были разбиты огороды, всецело возделываемые войсками. Все военные поля и военные огороды я предоставил в полное пользование войск и во избежание расхищения сдал под охрану коменданта штаба корпуса.

Надо отдать справедливость, что австрийцы обращали большое внимание не только на предоставление жилых удобств войскам и в окопах, и в домах, но и на придачу внешней красоты: все мосты, изгороди, ворота были построены из стволов молодых берез, причем тщательно сохранялась чистота и целость бересты. Из берез же были сделаны стулья, скамьи, столы в окопах и бараках. Все стены расписаны. В генеральском домике, в котором я прожил несколько дней, одна из стен была расписана четырьмя картинами, каждая картина обрамлена гирляндой из цветов в виде медальона. В первом медальоне медленно выступал господин средних лет в синем фраке, жабо, белых чулках, в башмаках с пряжками и с букетом цветов в руке. На втором – он уже стоял на одном колене перед своей невестой и, целуя ей руку, вручал букет; на третьем – они медленно, обнявшись, шествовали среди полей; на четвертом – оба кружились в веселом хороводе, взявшись за руки с целой ватагой ребятишек. Умение рисовать должно быть очень развито среди австрийцев. Во всех домах, избах, где только стояли войска, стены были расписаны, часто с большим мастерством. Так, на стене избы, в которой я ночевал в деревне Городище, обитой тесом, была нарисована углем очаровательная головка, которой нельзя было не любоваться.

Наши солдаты очень хвалили австрийцев за их умение устроиться и часто очень простодушно высказывали свою похвалу. Однажды генерал-майор Нищинский,[340] пожелавший осмотреть австрийские окопы, спросил:

– Где начинается австрийская позиция?

Спрошенный им солдат ответил:

– Пожалуйте, все прямо, и как увидите, что все чисто и красиво кругом, это значит и есть австрийские окопы.