От сессии до сессии

Бригадир приказ выполнил. Даже перевыполнил. Собрал все лопаты, которые имелись в колхозе. Для того, чтобы привезти их, прицепил прицеп. Самодельный. С разными колесами. Реквизировал лопаты у жителей деревни. Колхозный люд прощался с инвентарем безропотно. Бригадир несколько конфузился и говорил, что готов написать расписку, что вернет лопату в целости и сохранности. Для большей убедительности даже печати поставит. Но деревенский человек действует по принципу «На тебе, Боже, что нам не гоже». Некоторыми экспонатами гордились бы музеи. Но были и такие, что и в металлолом сдавать стыдно. Бригадир брал всё, чтобы не обидеть людей.

Каждому отряду отвели свою делянку. Это была полоска по количеству копщиков. Где она заканчивалась, никому неведомо. Поэтому многие решили, что ей вообще нет конца. Другие стали возражать. Конец полосы не дальше государственной границы. Каждый копщик гнал по два рядка. За ним выбирали картошку две девушки. И носильщик относил ведра с картошкой в общую кучу, где картошка подсушивалась на ветерке и солнце.

У всех отрядов такие группки сложились без проблем. А вот у математиков получился напряг с прекрасным полом. Девушек у них можно было рассчитать по пальцам. Поэтому к ним направили девушек из других факультетов.

Вскоре то тут, то там стали раздаваться радостные крики:

— У меня лопата сломалась!

Бригадир не успевал перевести дыхание, бегая от одного к другому. Нецензурную лексику по мере сил старался не использовать.

— Ёшкин кот! Кто же так копает? Бульдозеры прямо какие-то! Вы что ни разу картошку не копали? Видите, земля плотная. Дождями уплотнило, вы тут натоптали. Поэтому нахрапом тут не возьмешь. Загоняешь лопату, она не идет. В другое место переставляешь. Покачиваешь лопату. В другое место переставил. Опять покачиваешь. Захватил весь клубень. И перевернул его. А через пуп тянуть не надо. Тут это не пройдет. Лопата же как девушка. Если ты к ней с лаской, то и она ломаться не будет. Сама пойдет тебе навстречу. Вот так! Видите, сама лопата копает. Я только держусь за нее.

Девушкам сравнение их с лопатами не понравилось. Они фыркнули и отошли в сторонку.

— Эх, молодежь! Не научи вас да по миру пошли! Ничего мы не умеем, ничего не знаем.

Бригадир смотался в лесок и привез целый воз свежих березовых палок. Стал учить математика Костю, как насаживать лопату.

Вдвоем они обстругали палки, убрали заусенцы и насадили. Смотрелось красиво и пахло лесом.

Подъехала машина, ведрами перетаскали в кузов картошку. Шофер с интересом разглядывал девчат. Полковник поднялся на колесо, ухватившись за борт. Заглянул. Долго смотрел. Поднял несколько картофелин, рассмотрел их. Только что на зуб не попробовал.

— Мало! Так мы родину не накормим.

— Накормим! — уверил его бригадир. — Это только начало, товарищ полковник. Еще и работать не начали. Первые дни картошка такая. Видите, ботва-то еще зеленая.

— Вижу!

— Потом будет покрупнее. Она же еще растет. И кожура будет потолще. А сейчас пальцем снимается. Вон желтые кустики. Засохшие. Там уже расти не будет. Но не будешь же латками копать.

— Мы копаем картошку, которая еще должна расти? — удивился полковник. — Знаете, как это называется?

— Если мы будем ждать, когда ботва засохнет, то и до белых мух не выкопаем. Сколько тогда картошки под снег уйдет.

— Где ваше прославленная чудо-техника?

— Ну, где, где, — замялся бригадир. — Известно где. Где и положено быть чудесам техники. Со дня на день из РТМ выедет. Запчастей не было. То сё. Техника-то сложная. Доделывают мужики.

— Вас самих бы кто доделал!

Полковник выругался. Тихо. Чтобы только бригадир услышал. Оба тяжело вздохнули.

— Картофелеробы! Вас бы в армию надо на перевоспитание. Воды мало привезли. Фляги уже пустые. Ребята уже от жажды мучаются. И накрывать надо фляги. На солнце вода греется. Это что трудно сообразить. Вы же деревенские мужики. Не интеллигенты какие-нибудь.

— Исправим! А папироской не напугаете, товарищ полковник? Уши пухнут. Папиросочку бы! У меня «Прибой» закончился. Не рассчитал. День какой-то дерганный. И стреляют много.

Полковник протянул пачку ленинградского «Беломора». Ленинградский «Беломор» был самым лучшим «Беломором». Бригадир пристроил папироску за ухом. Папироска держалась крепко. И никакая тряска на драндулете не грозила ей. Проверено!

— Да забирай пачку! — сказал полковник. — А то еще начнешь у студентов стрелять!

— Нельзя! Я же не милиционер последнее забирать у человека. Парочку папиросок и довольно!

Полковник улыбнулся и пошел к «уазику». Но уже, открыв дверку, оглянулся на бригадира.

— Это… на счет милиции. Так шутить не надо! — строго сказал он. — Моя милиция меня бережет.

Бригадир начал оправдываться. Но полковник уже не слышал его слов. Хлопнулся на переднее сидение рядом с водителем.