От Северского Донца до Одера

С момента эвакуации я так много спал, просыпаясь только для процедур и еды, что мои записи о следующих 10–15 днях неточны и расплывчаты[52]. Одни воспоминания достаточно ясные, другие нет. Даты могут различаться на день-два, но на самом деле и погода, и даты не имеют особого значения. Важно лишь то, что тогда я ощущал покой и заботу! Нужно было наверстать все бессонные ночи и избавиться от влаги, впитавшейся в тело за последний месяц! Грузовики доставили нас к санитарному поезду, следующему до госпиталя. Он находился в Майкопе или, быть может, в Ставрополе – в полусне я слышал оба этих названия. Кажется, провели по паре дней в госпиталях обоих городов. Во всяком случае, я точно убедился, что в моей Krankenzettel – справке о заболевании и эвакуации – упоминается Heimat-Lazarett – госпиталь на родине.

29 октября JU-52 («Юнкерс-52» – трехмоторный немецкий пассажирский и военно-транспортный самолет. – Пер.

) доставил нас в Крым, приземлившись на аэродроме Симферополя; потом, дозаправившись – как и мы, вылетел снова. После довольно короткого перелета мы снова приземлились, теперь уже на Украине, но название места мне неизвестно. Там нас уже ожидал санитарный поезд. По крайней мере, нас не везли обратно, не туда, откуда мы прибыли. На самом деле складывалось такое впечатление, будто нас возят по кругу. Но поскольку до нас дошли разговоры об окружении на Кавказе, это неудивительно[53].

Но нет, наш путь лежит на запад. Мы можем забыть о своем беспокойстве, нами занимаются, о нас заботятся другие. Хоть я все еще болен, чувствую себя лучше. Сейчас жар и все мои недуги кажутся вполне терпимыми! Остается одолеть только этих врагов! Еще вчера мне пришлось противостоять голоду, жажде, холоду, грязи… и все это вместе ополчилось против меня!

Последние дни в лазарете наполнены чередой больших и маленьких радостей, о существовании которых я до сих пор и не подозревал. Самоотверженность, оперативность и исключительное дружелюбие DRK Schwestern – медсестер немецкого Красного Креста, санитаров и, разумеется, врачей! Но на первое место я должен поставить тех тайных ангелов-хранителей, которые незамедлительно берут на себя все заботы о каждом раненом, каждом больном так, словно это единственный раненый или больной, которым им приходится заниматься. Мужчины и женщины отдают делу всех себя, без остатка. Такое у меня сложилось о них впечатление! Не могу выразить свои чувства словами. Разве можно высказать им всю свою благодарность? Среди медсестер мне повстречалась лишь одна настоящая корова, и все же… Легко принять верблюда за дромадера – у первого два горба, тогда как у другого только один! Я пока не знаю, где мне сходить или где заканчивается мое путешествие, и эти мысли занимают меня. От доктора я узнаю, что у меня рецидив плеврита. Чего я больше всего и боялся, хоть это и неудивительно. Две долгие недели мы жили под открытым небом, под дождем, не меняя одежды, не имея возможности согреться!

Я никого не виню за маршрут этого, несомненно изматывающего путешествия, а наоборот, наслаждаюсь каждым его моментом. Днепропетровск, Тернополь[54]

, Люблин, Катовице, Мангейм, Карлсруэ, и 4 ноября мы прибываем в Бад-Триберг[55] в Шварцвальде.

Некоторых больных и раненых снимали с поезда по пути и оставляли в других госпиталях. Мой госпиталь – я уже называю его «своим» – расположен в отеле «Сонне»; все такие отели переоборудованы в Reserve-Lazarett – госпитали общего типа, занимающиеся больными и ранеными. Интенсивный уход, чередование горячих и холодных компрессов на протяжении трех-четырех дней, таблетки всевозможных цветов, уколы шприцами всех размеров. С Weintraubenzucker – глюкозой – самые большие!

Оказывается, у меня еще и желтуха! Однако сочетание плеврита с желтухой кажется мне наименьшим из зол после всего того, что я пережил!

Где-то 20 ноября уже могу занять место рядом с другими за обеденным столом на первом этаже. Прямо-таки семейная жизнь с домашним питанием! Мне здесь чудесно, и, вместо того чтобы говорить о фронте, откуда я только что прибыл, я рассказал бы вам о том, что делает меня здесь счастливым, но это же никому не интересно! Однако знайте, что лечение продолжается, что из-за желтухи у меня замечательный режим, что отель нарядно украшен венками из пихты с сосновыми шишками. Здесь уже готовятся к Рождеству, а из окна палаты, в которой нас трое, открывается живописный вид на Шварцвальд, покрытый роскошным белым нарядом. Ах да, чуть не забыл – наша Oberschwester – старшая медсестра – просто ангел! И достаточно молода! Она жила в городке Санкт-Георген-им-Шварцвальд возле Филлингена, но, кроме этого, ничего не могу сказать, поскольку никогда не знал ее точного адреса!