От Сталинграда по дорогам войны

Военный корреспондент Великой Отечественной войны Ким Воеводин вспоминал: «Впервые о подвиге двух героев-артистов: солиста Всесоюзного радио Александра Ивановича Окаемова и хормейстера Московской филармонии Геннадия Павловича Лузенина мне удалось узнать из материала, который поступил в редакцию общественно-политического радиовещания. Материал принесли нам, быть может, потому, что в нем шла речь о людях, некогда работавших на радио. Они, постоянные участники радиопередач, в начале Великой Отечественной войны вступили в Краснопресненскую дивизию народного ополчения Москвы и вскоре были на передовой. После одного из неравных, жестоких боев попали в плен и оказались в концентрационном лагере на территории белорусского города Кричева. Здесь они стали членами подпольной антифашистской организации, устраивали диверсии на цементном заводе, где гитлеровцы заставляли работать узников.

Даже в этих труднейших условиях Окаемов и Лузенин старались поставить свое искусство на службу Родине. Они организовали хор, который получил возможность иногда выступать перед населением города. И в том, что исполняли они, явственно звучал призыв к борьбе против фашистских захватчиков: ария князя Игоря «О дайте, дайте мне свободу!», ария Ивана Сусанина, народные песни «Ермак», «Вечерний звон», «Эй, ухнем!»… Это были не просто концертные номера – это было выражение патриотических чувств, твердой веры в победу советского народа, это поднимало силы плененных, но непокоренных соотечественников для борьбы за свободу.

Добившись разрешения выступать с концертами, Окаемов и Лузенин значительно расширили свою деятельность бесстрашных подпольщиков. Они стали принимать по радио сводки Совинформбюро, распространять их и антифашистские листовки среди населения.

Они боролись с врагом во имя победы нашего народа, до которой оставалось тогда, в феврале 1943 года, более двух лет.

Выданные провокатором, они не дрогнули под пытками, не предали товарищей по подполью. Истерзанных, зверски изувеченных, но не сломленных духом, вели их февральским днем на расстрел. И тогда еле стоявший на ногах, поддерживаемый другом Окаемов запел: «Орленок, орленок, взлети выше солнца…». Да, то была песня, о которой Николай Островский сказал: «Это наша песня. Если бы она была написана в годы гражданской войны, с ней бы мы шли в бой…» (к. 36, сс. 257–258).