От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

Прусский король устно заверил царского посла в Берлине А. Г. Головкина, что в договоре с Гольштинией ничто не противоречит Северному союзу[434], но союзникам одних слов было мало. 16 июля в Шведте на специальном совещании фельдмаршалов Меншикова, Я. Флеминга (Саксония) и генерала Девица (Дания) потребовали дать письменное обещание, а не устное. «Король-солдат» – как прозвали современники Фридриха-Вильгельма I за пристрастие к армейским делам и солдафонские замашки – славился прямотой характера, неумением лукавить в дипломатии и рыцарской верностью данному слову, в чем весьма походил на Петра I. Он тут же письменно подтвердил обязательство не заключать военный союз со Швецией, вывести шведские гарнизоны в полном составе в Швецию, и взять в секвестр лишь о. Рюген и Штральзунд. Секвестрация Штеттина и Передней Померании откладывалась на будущее[435]

.

Между тем дипломатия с трудом поспевала за стремительно развивающимися военными действиями. Когда в августе 1713 г. Меншиков блокировал Штеттин, стало очевидно, что судьбу города будут решать не в Берлине, в Копенгагене или Гольштинии, а в Петербурге. В новых условиях заключенный два месяца назад прусско-гольштинский договор от 22 июня потерял всякое значение, и Гольштиния не могла рассчитывать на поддержку Пруссии в ее споре с Данией из-за Шлезвига.

Гольштинский герцог-администратор Христиан-Август решил сменить покровителя и поручил своему представителю в Берлине Г. Герцу вместо договора с Пруссией заключить два договора: один – с фельдмаршалом Августа II Флемингом, а другой – с фельдмаршалом Меншиковым о секвестрации Штеттина и Померании. Договор Герца с Флемингом был подписан 20 августа 1713 г. в Берлине и повторял прусско-гольштинский договор 22 июня, с заменой в пункте о секвестрации Штеттина Пруссии на Речь Посполитую.

Август II обещал добиться согласия датского короля на передачу Гольштинии Шлезвига с Тоннингом[436].

Таким образом, договор Герца и Флеминга отстаивал интересы только Гольштинии и предполагал сохранение владений Швеции по Вестфальскому (1648) и Оливскому (1660) миру, в том числе и захваченных Швецией коренных польских земель в устье Одера и по южному берегу Балтийского моря. Но усилия Флеминга и Герца пропали втуне: их договор никакого реального значения без согласия Петра I не имел[437]

. Для нас он интересен только как свидетельство обостряющихся противоречий в Северном союзе, а также того, что участники союза признавали за Россией главную роль в войне и дипломатии.

Понимая, что Петр I не согласится на участие Гольштинии (давнего шведского протеже) в секвестре Штеттина и померанских земель и на утрату Данией Шлезвига, Флеминг и Герц спешили втянуть в свою антидатскую компанию плохо разбиравшегося в дипломатии Меншикова. То ли неумением новоявленного русского «дипломата», то ли хорошо известным его корыстолюбием и были вызваны попытки гольштинского герцога Фридриха IV Августа сблизиться с Меншиковым и под его нажимом получить от Дании Шлезвиг и Тоннинг.

Им это удалось, и Меншиков, натерпевшийся от постоянных попыток датского короля свалить на русскую армию все тяготы войны, пошел на договор с гольштинцами в ущерб Дании. Сближение с Гольштинией отнюдь не обрадовало царя. Петр I полагал, что на новых друзей – гольштинцев – еще трудно надеяться. «Может Бог из Савла Павла зделать, аднако ж я в том еще Фаминой веры», – писал он Меншикову[438]

. 28 августа, в Шведте был подписан еще один договор между Меншиковым и Флемингом, по условиям которого допускалась возможность прямой передачи этих территорий в секвестр прусскому королю[439].

29 сентября 1713 г. Меншиков принял капитуляцию Штеттина, а за четыре дня до этого заключил договор с Пруссией в Шведте, который предусматривал секвестрацию Пруссией не только Штеттина, но и крепостей Висмара, Стралзунда, всей Западной Померании между реками Одер и Пена с крепостями Демин, Анклам, Волгаст Участие в секвестрации Гольштинии специально не оговаривалось, но прусско-гольштинский договор от 22 июня 1713 г., договоры Флеминга и Герца от 20 августа, Флеминга и Меншикова от 28 августа оставались в силе, а значит сохранялась возможность для гольштейн-готторпского принца Фридриха IV Августа участвовать в секвестре и в разделе Померании.

Подобными ошибками Меншикова Петр I был крайне недоволен. Поэтому когда в ноябре 1713 г. незадачливый дипломат, но талантливый военачальник вернулся в Петербург, ему пришлось выслушать много резких замечаний. Трижды царь собирал совещания, обсуждая, как при ратификации договора с Пруссией о Штеттине и Померании исправить ошибки Меншикова. Наконец, 21 ноября Петр I ратифицировал договор с Фридрихом-Вильгельмом I, переработав по своему усмотрению все заключенные Меншиковым летом 1713 г. договоры с Пруссией, Гольштинией, Данией, Саксонией.