Отдай мою кровь

– Я могу влюбить ее в Бореньку, – с нажимом повторяет Наина Семеновна, не любящая, когда ее перебивают, – но я не могу заставить ее согласиться с выбором дочери, если она считает этот выбор неподходящим. В результате у Беляева поедет крыша, потому что мои чары будут располагать его к Бореньке, а жена будет настраивать против. Но он же нужен нам при должности, а не в психушке, верно?

– Я тоже на все готова ради Бори! – с пафосом говорит Светлана Витальевна. Столько лет терпела, потерплю еще немного! Пусть Боря спокойно женится на Альбине, а когда у них родится маленький …

– Маленькая! – поправляет Наина Семеновна.

– А когда у них родится маленькая, я смогу развестись и вообще… – Светлана Витальевна залихватски машет рукой. – Только Игорь должен стать главой района!

– Аннушка уже разлила масло… – Наина Семеновна сосредоточенно вглядывается в разложенные карты.

– Какая Аннушка? – удивляется Светлана Витальевна. – Какое масло?

– Русская литература – это не только Марья Манцова, – туманно отвечает Наина Семеновна и недовольно кривит губы.

– Что карты говорят?! – взволнованно спрашивает Светлана Витальевна. – Все у них сладится?!

– Карты поровну легли, – хмурится Наина Семеновна. – Эх, надо было «Крепость дракона» раскладывать!

Тверь, 14 февраля 2019 года, четверг, 20:20

Опенспейс телеканала «Тверские аспекты». Маша сидит за своим столом, Максим и Алексей стоят рядом с ней. На столе лежат черные очки, соединенные проводом с компьютером. На экране монитора прокручивается запись, которую сделала Маша. Сагудаев висит вниз головой в углу, возле окна. Под (то есть в данном случае – над) кадыком – широкая зияющая рана, шея и голова в крови, кровь на оконном стекле, на стене, на полу. Около Сагудаева суетятся двое мужчин в штатских костюмах. У одного в руках фотоаппарат.

– Это действительно не покажешь, – говорит Максим. – У беременных выкидыши пойдут, а особо впечатлительных кондратий хватит…

– Зачем так сложно? – размышляет вслух Алексей. – Зачем подвешивать? Можно же просто нож в печень всадить, это же проще. И чище… И как он вообще смог уйти незамеченным? Весь перепачканный и оставляющий за собой кровавые следы?

– Я тоже об этом подумала, – Маша щелкает мышкой, окно видеоплеера закрывается. – Думаю, что он вышел через окно. Второй этаж, не проблема. Оглушил, подвесил, раскрыл окно, повернул его так, чтобы кровь полилась в сторону, полоснул по горлу и тут же выпрыгнул на улицу.

Максим отходит от стола и пытается сымитировать поведение убийцы. Левой рукой он словно бы разворачивает висящее тело, а в правой руке держит воображаемый нож. Перерезав жертве горло, он очень проворно отпрыгивает в сторону и говорит:

– Вполне!

– Окно же внутрь открывается, – говорит Алексей. – Так что он мог встать за стеклом и высунуть руку.

Максим повторяет свою пантомиму, но на это раз его левая рука придерживает створку окна.

– Идеальное решение! – говорит он. – Кровь брызжет туда, – он показывает рукой, – а я прыгаю туда, – еще один взмах рукой, – раньше, чем он повернется спиной к стене. Если кровь и брызнет в мою сторону, то попадет на стекло. Ну разве что только на рукав, но это не страшно…

– Окно выходит на заднюю сторону здания, – говорит Маша. – Вряд ли там ходит много народу. Добежал до забора, перемахнул через него – и иди на все четыре стороны… А сложности, Леша, этих гавриков не пугают. У них – свои ритуалы. А, может, они так своих поставщиков запугивают. Одно дело – просто убить, и совсем другое – так зверски.

– Скоро девять! – напоминает Макс. – Даем материал без главного героя?

– Да, – отвечает Маша. – Пускаем только то, что я у ворот наговорила. Эту жуть я даже отцу показывать не стану.

Алексей склоняется к столу, щелкает мышкой и на экране монитора появляется Маша, стоящая в белой аляске с логотипами «ТА» у ворот первой больницы. За ее спиной видна большая синяя вывеска с белыми буквами.

– Жестокое убийство главного врача первой городской больницы Романа Сагудаева потрясло всю Тверь! – бодро вещает Маша. – Человека повесили верх ногами и перерезали ему горло. Это произошло в туалете, убийце удалось скрыться незамеченным…

– Надо говорить не «жестокое убийство», а «трагическая гибель», говорит Максим, копируя голос и манеру речи Машиного отца. – Мы же пока не знаем, убийство это или самоубийство…

Алексей молча стучит себя пальцем по лбу.

– А что? – заводится Максим. – Давай представим такую ситуацию. Он делает петлю на трубе, открывает окно, подтягивается на створке, изворачивается, сует ноги в петлю отталкивает створку и перерезает себе горло острым куском льда! Через несколько минут это оружие исчезает…

– Тебе детективы нужно писать! – поддевает Алексей.

– А может я их и пишу! – парирует Максим. – Под псевдонимом «Марья Манцова».

– Детективы – это хорошо… – задумчиво говорит Маша. – Макс, а ты бы мог повторить…

Маша задумывается.

– Чего повторить? – спрашивает Максим.

– Ничего, – отвечает Маша. – Лучше я сама.