Отдай свое сердце

– Всё! Я правда соскучился, малыш, – выдаёт он с совсем несвойственной ему нежностью.

Бесит! Всегда бесило! Хотя при нашей разнице в пятнадцать лет, наверное, имеет право.

– Ты стала такой…

Чёрт!

Через секунду я уже сижу на его коленях, голова с напором упирается мне в грудь, ощущаю на коже тяжёлое, горячее дыхание.

– Ты с ним спишь? – глухо хрипит он, фиксируя меня на месте.

Ну, конечно… всё, что когда-либо было помечено Егором Рудовым, так или иначе является его собственностью.

Упираю руки ему в плечи. Безнадёжный вариант, потому что, если он действительно захочет, ему ничего не сможет помешать. Кроме сына.

Блин, Женька!

– У нас же всё было хорошо, – его руки соскальзывают с талии, приподнимают юбку, обхватывают мои ягодицы.

– Егор, – стараюсь скрыть дрожь в голосе, – это всё мы обсудили ещё три года назад.

– Он – лучше? – к хрипу добавляется ещё и рык.

Бл..ть! Рудов! Да! Не просто лучше, он – потрясающий! Но тебя же это на самом деле вообще не волнует. Ты хочешь узнать, стала ли я за это время «такой же, как все».

Нет, не стала! Но тебе об этом знать не обязательно, а поэтому:

– Ты шутишь? – моё предельное изумление и кристально честный взгляд чуть смущённых глаз.

Сама обнимаю за шею, прячу лицо у него на плече. Расслабляется, убедившись, что я, если ещё и не стала, то уж точно на пути к «лживой и изворотливой суке, готовой на все ради бабла».

Тут по сценарию меня можно было бы и отыметь со спокойной душой, но у нас есть кое-что, вернее, кое-кто, кто мешает типичному развитию событий.

– Как Женя? – спрашиваю, поддерживая нотки сожаления в голосе.

Вот сына он действительно любит, и никогда не позволит своим сиюминутным желаниям испортить их отношения.

Спускает меня с коленей, аккуратно поправляет юбку.

– Всё в порядке, во всяком случае, было, когда я уезжал, – довольно улыбается Егор. – Он будет рад тебя видеть.

– Мне нужн…

Прерывает, не дослушав:

– Сегодня ты наша гостья. Возражения не принимаются. Глеб, домой, – сухой приказ водителю.

Глава 26

Павел

– Как знал, что не стоит затягивать совещание, – сокрушается отец, пристально глядя на меня. Надеется, что откроется дар телепата? Сам бы не отказался, чтобы не сходить с ума, предполагая, что творится в голове у моей лисички.

– И что же поспособствовало вашему перемещению в позицию столь сомнительного удовольствия, позвольте узнать? – издёвка в голосе, но сам серьёзен, знает, что Энджи не выражается так по пустякам. Да и последняя «жопа» у неё была, когда она узнала о беременности, всё после – так, мелкие неприятности.

При всей сверхзанятости отца, в его расписании всегда находилось время для нас. И проблемы, которыми мы его обеспечивали с завидным постоянством, решались с учётом наших интересов. Именно поэтому у меня свой бизнес, а Энджи до сих пор не перекрыли доступ к её Ромке. Был бы я на месте отца…

Хорошо, что он – не я.

Присаживается в кресло. Берёт со стола ручку. Знаю, что нервничает, но не показывает это ни единым движением.

Я-то ладно, с ним мы виделись вчера, а Энджи практически всегда как снег на голову.

Решает самое скверное оставить на потом. Ручка указывает в моём направлении.

– Сначала ты.

Правильное решение, а то как бы после повествования Энджи отец не завис. Рассказываю, упоминая, где всё это время была Света, естественно, делая упор на то, что больше всего беспокоит: изменение отношения и моё непонимание ситуации.

Лицо отца всё так же безэмоционально. Профи.

Теперь ручка смещается в сторону Энджи.

– Ты.

А вот дальше… Сначала я безумно пожалел, что не включил камеру. Хотя нет, это действительно личное. И оно останется со мной до конца жизни.

Энджи начинает рассказ уже с пребывания Светы у Ба, и я узнаю новые подробности. Понимаю, что это лишнее, и в нашей ситуации совсем не важное, но я готов слушать их вечно. Энджи на глазах превращается в девчонку с совершенно другой судьбой: счастливым детством и любящими родителями, с отсутствием необходимости отбиваться от каждого желающего тебя облапать, с осознанием, что не только твоя внешность, но и ты сама чего-то стоишь. Она оттягивает тот момент, когда всё изменится, потому что не готова принять реальность без той, которая всё это время была рядом, и без которой ничего этого не было бы.

Без Светы.

А отец… Его лицо теряет своё беспристрастное выражение уже на второй минуте монолога Энджи. Таким я не видел его никогда. Какая-то невероятная смесь радости и облегчения, нервные движения рук, вскользь задевающие то лицо, то волосы. Прикрытые глаза и попытка успокоиться при помощи глубокого, размеренного дыхания. На эти несколько минут он становится обычным человеком. Отцом, у которого есть страхи и переживания за жизни своих детей, которому невозможность помочь им тотчас причиняет настоящую боль.

Энджи бросает последнюю фразу:

– Пап, мы должны её вернуть.

По его лицу, ещё не скрывшемуся под маской непроницаемости, я понимаю, что Света, которую он ни разу не видел, уже смогла покорить и его.

– Должны. Вернем! – перед нами опять Иван Веров – собранный, сосредоточенный, готовый действовать.