Отдай свое сердце

– Я приехала в универ за какими-то бумажками. Не помню. С Петькой. Тоже не помню почему. Обычно брала именно Фёдора. Он же без Петьки вообще няшка, ресницами похлопает, и у меня три часа времени на общение, пока его все тискают. А тогда прямо с утра день не задался.

Короче, Пётр всех разогнал своим «позитивом». Паш, он уже тогда был маленьким троллем. – С раздражением хлопает дверью машины. – Я понимаю, что в этом большая часть моей вины, но он… – Энджи внезапно начинает плакать.

Беру ее за руку, притягиваю к своему плечу, она упирается в него лицом, потихоньку успокаиваясь. Если бы я попытался сделать подобное раньше, наверняка получил бы в челюсть. Хрен с ней, с радостью, но в печали Энджи вообще никогда не позволяла к себе прикасаться, становясь злобным, агрессивным не просто ёжиком, дикобразом!

Крепче стискивает мою руку.

– Спасибо, Паш! – Заводит машину и трогается с места.

– В общем, я оставила его в коридоре на подоконнике… одного… трехлетнего. Да, я сука! Сунула ему в руки телефон и пошла в деканат. О чем я думала? – опять слезы. – О том, что если такой умный, то либо дождётся меня там же, либо найдёт способ спуститься, ну, а если свалится, то сам виноват, – рёв уже в три ручья.

– Тормози!

Обхожу машину, вытаскиваю Энджи, обнимаю. В таком режиме меня надолго не хватит. То, с чем Света имеет дело каждый день, – слёзы, агрессия, истерики, капризы, гиперактивность. А как только удаётся это гармонизировать, идёт дальше, даже не задержавшись, чтобы насладиться результатами своего труда. Лисичка, ты у меня – супер женщина!

 Беру лицо Энджи в руки, вытираю слёзы большими пальцами.

– Ты уже другая, сестрёнка! Поэтому хватит реветь. – Крепко прижимаю её к себе, а организм по старой памяти напрягается, опасаясь получить под ребра.

Если бы кто-то чуть больше трёх часов назад, до того, как я встретил Энджи в «Плазе», рассказал, как закончится мой сегодняшний вечер, я бы точно назвал его сумасшедшим. Но вот он – я, и вот – она, та, общение с которой последние годы вызывало больше раздражение и злость, чем радость и тёплые чувства.

– Они простят меня? – шепчет она.

– Куда ж они дерутся? Ты же краси-и-ивая! – Рёбра всё-таки получают своё, но почти неощутимо. – Простят, но не забудут. Твоя задача постараться стать такой, чтобы у них не было повода вспоминать.

– Мне действительно нужна Света. Я так много ещё не знаю, – приходит в себя Энджи.

– Мне тоже, Эндж.

Меняемся местами. Я за рулём.

– Когда я вернулась, Петя сидел у него на руках, – продолжает она историю знакомства с Рудовым-младшим. – Петька!!! Он же вообще никому в руки не давался, кроме тебя, отца и Ба, от меня постоянно отбрыкивался. А тут сидит спокойно, пальцем Женьке в телефоне что-то показывает и смеётся.

Подхожу. Рудов смотрит на меня – мелкий, худющий, зато взгляд, типа, я тут Бог. И спрашивает у Петьки, кто я. Ну… а тот в своём репертуаре – «никто» и внаглую отворачивается… – Паш… мне стыдно.

– Сорвалась? – даже гадать не нужно. Слишком частая реакция в её отношениях с Петром.

– Угу.

– А Женька на место поставил?

Молчание, и чуть спустя:

– Петька ему много чего разболтал, как он его разговорить успел, вообще не понимаю. В общем, он мне и высказал в ответ… Кстати, не так грубо, как умеет Петька.

– А зачем ты его тогда мелким придурком обзываешь?

Молчание ещё минуту.

– Сказал: «Как вырастешь, КУКЛА, позвонишь и извинишься», ну, и ещё там… кое-что. Мелкий…самоуверенный… придурок! – пыхтит Энджи, как самый настоящий паровоз.

Понятно. Евгений Егорович сразу смекнул, на что давить у Энджи, чтоб получше запомниться. Два года прошло, а её до сих пор плющит.

– Эндж, говорить буду я. Ты молчишь и улыбаешься. Умение считать как-нибудь в другой раз ему продемонстрируешь.

– Ага… на зубах.

– Договорились?

– Да.

Подъезжаем к империи Рудовых.

Впечатляет: свет, стекло, сталь. Проверка документов – три раза. Спасибо, что хоть в задницу не заглянули, но просветили всё. Ко мне, как ни странно, вопросов нет. Энджи вновь превращается в Алису. Нет, ну, если с Ромкой она всегда такая, неудивительно, что при всём его паршивом раскладе, он за неё держится. Точно поддержу отца в его намерении выдать её замуж. А пока… посидит вместе со Светой под замком, чтоб не скучно было.

Воспоминания о серьёзности планов Рудова в отношении Светы начинают наступление с новой силой. А ещё… его взгляд победителя, там, на аллее. Он уже был в курсе, что я её ищу. И чётко указал мне моё место. Поэтому если и договариваться, то только с сыном.

Лифт. Энджи осматривает себя в зеркале. Освежает макияж. Ворчит по поводу красных глаз. Одним движением руки распускает хвост, поправляя густые, блестящие, чёрные волосы.

М-да… Мне уже жаль Женю.

Сразу у лифта нас встречает секретарь – красивая стройная рыжая женщина лет тридцати. Ненормированный рабочий день?

Вижу, как кривится Энджи, судя по всему, окончательно убедившись, что Евгений Егорович предпочитает женщин постарше. Нас сопровождают до кабинета. Энджи походкой женщины-кошки проходит вперёд… и тормозит.