Отдаленные последствия. Том 1

– Рустам Рафкатович, вчера я обещал поставить вас в известность о том, как идет следствие по делу об убийстве Леонида Чекчурина, – начал Барибан серьезно и очень доброжелательно.

– Да-да, Николай Остапович, поймите меня правильно, я никоим образом не намерен влиять на ход вашей работы, но моя задача – помочь следствию не распылять силы на заведомо ненужную деятельность, – с готовностью подхватил Ахмеров. – Смерть Леонида не может быть связана с наркотиками, это полная глупость. И я готов это доказать.

Следователь изобразил на лице сомнение.

– Смерть человека, который много лет употребляет наркотические вещества…

– Не смерть, а убийство! – почти выкрикнул Ахмеров. – Это разные вещи, уж вам ли, следователю, этого не знать!

– Согласен, согласен, – с готовностью отозвался Барибан.

После чего неторопливо принялся выписывать вязь из фактов и имен, да так ловко, что Дзюба с огромным трудом улавливал в затейливом рисунке хотя бы что-то, отдаленно напоминающее его собственный недавний доклад следователю. Это была мешанина слов, очень грамотно расставленных внутри фраз, но не имевших ничего общего с действительностью. Самое забавное, что, излагая подобную ерунду, Николай Остапович то и дело обращался к Дзюбе: «Так, коллега? Я ничего не напутал?» Коллега! Умереть – не встать, короче. Роман послушно кивал, понимая, что на его глазах происходит нечто такое, во что лучше не вмешиваться.

– Как видите, Рустам Рафкатович, у следствия очень веские основания связывать гибель Леонида Чекчурина с темой наркотиков. Молодой человек приобретал их у дилера, работающего на оптовика с очень плохой репутацией, так что сами понимаете… Тем более Леонид частенько испытывал финансовые затруднения, брал наркотики в долг, долги копились, проценты росли, приходилось приторговывать информацией, на этой почве регулярно возникали конфликты.

– Это полная ерунда! У Лени никогда не было финансовых проблем, можете мне поверить. И вообще, мальчик не был законченным наркоманом, употреблял изредка и понемножку, так вон в Америке даже президенты не стесняются признаваться в том, что в студенческие годы баловались травкой. Баловались! И за это никого никогда не убивали. Смерть Леонида – это жестокая расправа с его отцом, попытка запугивания депутата и давления на него.

– Слушаю вас внимательно, Рустам Рафкатович. – Барибан снова нацепил очки и нацелил пальцы на клавиатуру. – Расправа в связи с бизнесом, по депутатской линии или по партийной?

Похоже, про второе убийство соратник депутата пока не знает. Чекчурин не сказал ему? Или сам Чекчурин тоже не в курсе? Неужели из министерства все-таки не утекло? Хорошо бы.

Ахмеров разливался соловьем. Георгий Владимирович Чекчурин – ум, честь и совесть, вся страна знает, какие законодательные инициативы он выдвигает и поддерживает, очень многим это не нравится, вы же понимаете, как у нас в Думе лоббируют законопроекты, касающиеся экономических вопросов; трагическая гибель Леонида непременно повлечет за собой разговоры о наркотической зависимости молодого человека, и хотя никакой зависимости на самом деле не было, репутация отца окажется подорванной, и обязательно кто-нибудь вспомнит о том злосчастном ДТП, в котором Леня, разумеется, вообще не был виноват, и об огромных деньгах, которые семья Чекчурина выплатила родителям пострадавшей девочки, никто ведь не станет вникать, что это был всего лишь акт доброй воли, начнут на всех углах твердить, что «откупились», «рты позатыкали», люди в нашей стране злые, завистливые, их хлебом не корми – дай оболгать и облить грязью публичную персону, это удар по имиджу партии… В таком развитии событий заинтересованы в первую очередь… Далее следовал изрядной длины перечень фамилий и должностей.

По лицу Барибана, стремительно вносившего в протокол всю эту болтовню, разливалось нескрываемое удовольствие. Роману даже казалось, что следователь пишет быстрее, чем говорит Ахмеров, будто знает заранее каждое слово, которое слетит с уст второго лица известной партии. Ловко, однако, этот алкаш управляется с компьютером, как будто с младых лет секретарем-машинисткой работал, толстые волосатые пальцы так и порхают.

– Спасибо вам огромное, Рустам Рафкатович, – произнес под конец Барибан, протягивая Ахмерову распечатанные листы протокола. – Вы оказали неоценимую помощь следствию. Прочитайте, будьте любезны, пометьте карандашиком, если я где-то ошибся, я все поправлю.

– Уверен, что вы записали все правильно, – великодушно откликнулся Ахмеров. – Подписывать?

– Но вы хотя бы просмотрите на всякий случай, а то мало ли что. И подпишите.

Сташис оказался прав, допрос занял не так уж много времени. Прощаясь, Ахмеров долго жал руку следователю, Дзюбе же просто кивнул. Да не больно-то и хотелось.

Когда за свидетелем закрылась дверь, Николай Остапович громко и хрипловато выдохнул, расслабил галстук и залпом выпил два стакана воды подряд. Он еще и слова не произнес, а Дзюба уже почувствовал, что любезный доброжелательный следователь испарился, уступив место прежнему беспардонному хаму.

– Понял теперь, капитан?