Отдельно Взятая Жизнь

  По всей ограде усадьбы  бесформенными комкам  цветных перьев валялись убитые куры. Четверо взрослых свиней и штук шесть поросят  окоченели с поджатыми ногами  в бурых  уже замерзших лужах.

–А овечек пять штук всех забрали, хрипел Артемьич.

–Кто это сделал?– спросила я, в ужасе глядя на эту бойню.

–Не знаю дочка, мы только из города приехали с Таисией. Ох, беда неловка. Пойду проверю как она.– Артемьич тяжело поднялся, я поддержала его под руку и мы зашли в дом.

Таисия полусидела на  металлической кровати с бессмысленным видом, левая часть лица  опустилась и как бы стекла вниз, также отнялась левая рука.

–Тетя Тая, вы меня слышите? громко окликнула я ее. Таисия издала мычание, струйка слюны потекла  из уголка рта в образовавшуюся ложбинку.

– Ой, Артемьич, миленький,  срочно поехали,  в больницу  ее надо.

  Фермер кинул под язык таблетку валидола и  обреченно произнес:

– Дочка я не могу, руки ходуном ходят, сердце дрожит.

–Я довезу, Артемьич,– сказала я.

 Мы загрузили  дородную Таисию  в мою Волгу и помчались в Тамбовскую больницу по зимней дороге.

 Артемьич поддерживал свою подругу со здоровой стороны и  ласково уговаривал:

– Ты потерпи Tаечка, скоро приедем.

К счастью Таисию  приняли сразу, мы сидели в унылом вестибюле с  коричневыми  стульями и ждали. У Таисии оказался инсульт, ее  сразу направили в реанимацию. Я поглядывала на Артемьича и завидовала, несмотря на то что жена в угрожающем состоянии, он спал откинув голову на спинку стула.  Я такой способностью не обладала, чтобы уснуть, мне нужно принять горизонтальное положение

Время томительно шло, наконец после двухчасового ожидания, к нам  вышел молодой  доктор  в голубой униформе и сказал:

–Состояние пациентки  стабильное, езжайте домой, завтра навестите.

Зевая, везла Артемьича обратно по ночной зимней трассе, фары выхватывали огни встречного транспорта, бегущего зайца,  стаю бродячих собак,  я слушала хриплый голос соседа:

–Ну надо тебе мясо, украл,  плохо, но понять можно. Так, что ж ты  фашист проклятый,  живность то убиваешь чужую на потеху. Это ведь столько труда вложено в каждую курочку, в каждого поросенка. А они их ради потехи поубивали. Да что же  за люди это?

–Это люди,– отозвалась я, не сводя  усталых глаз с дороги, -Которые привыкли брать и не работать. Это бандиты, они грабежами живут и работающих не поймут.

Я привезла Артемьича к нему, он горячо поблагодарил меня.

Мы договорились, что утром я приеду помогу погрузить туши убитых свиней и вывезти в лес. Уже в полусне добралась до своего дома. В темном пространстве  царило ласковое  тепло от прогоревшей печи. Дом как будто приглашал  меня "ложись спать хозяйка." Я содрала одежду, и упала прямо на  расстеленный спальный мешок, утомленно разбросав руки и ноги.

 Рано утром, и помогала фермеру грузить тяжелых свиней на тачку, везти в лесок, там долбить мерзлую землю и засыпать их землей. Мертвых кур он просто бросил в заиндевевшие кусты, сказав мрачно

 -Лисы подберут.

–Мы вернулись в дом к Артемьичу. Он заварил  чай, достал  паштет, сыр, домашний пышный хлеб, сам есть отказался.

–Не могу, кусок не лезет, от беда неловка. А ты кушай дочка.

 Я вымыла руки, огляделась. На стене красовалась фотография бравого  усатого моряка в  черном бушлате, облокотившегося на борт судна.

–Это кто?  спросила я.

 -Это я  на службе. Я ведь после службы остался  на флоте и мичманом так и прослужил.

 -А это Таечка моя. На соседней фотографии  загадочно смотрела девушка со взбитыми уложенными  волосами, только что из парикмахерской.

 Мысли Артемьича пошли под другому направлению:

 -А ведь мне дураку старому надо бога молить, что  сам и Таисия живы. Могло случиться, что они бы нас тут и положили как этих поросят. И я вот что скажу, Алена,  чует мое сердце, скоро они и тебя навестят. Тут твой да мой дома жилые только. Ты бы уезжала, дочка.

–Артемьич, у меня ремонт в доме,  я уеду через два дня.

 Не буду же я говорить, что  не хочется  возвращаться  в квартиру где была убита тетя.

 Мой дом даже неотделанный стал моим убежищем, мне хотелось жить и и обживать его, Наверное неприкаянный домовой, из брошенной деревни переселился ко мне и навевает эти мысли.

– Ну, дочка, в любое время звони, я всегда приду на помощь,– заключил фермер.

Мы с Артемьичем распрощались и я выехала с его двора. Хотела  к дому, он так и манил меня, но передумав отправилась на заправку.

Тоня скучала одна, подперев щеку рукой.

 -Тоня скажи у тебя, кто незнакомый останавливался вчера?

 -Да тут все незнакомые,– засмеялась Тоня.– Ниссан заправлялась, семейные там были,   Уазик был с гастарбайтерами пепси колу брали и чай. Камаз подъезжал, сигарет брали.

 -Тоня, а Уазик какого цвета?– спросила я.

  -Да какой  там цвет грязно белый сто лет не мытый,– усмехнулась Тоня.

  С новыми сведениями, бутылкой молока и шоколадкой  я вернулась домой. Нельзя списывать со счетов, что бандитам вообще не нужно было заправляться, но очень кажется, что Уазик наследил,  тем более свиней расстреляли. Местные бандиты бы продали или сами съели, а тут такая выборочность. Залетные грабители, которые свининой брезгуют.