Отдохни, Господи, ты устал...

Зачем возвращаться домой в двенадцать, если некому за тебя волноваться?

Привычка.

Вариант "задрота, слизавшего почерк Фоунтейна", отпал. А мне остается лишь брать

временный пропуск посетителя, подниматься на родной третий этаж полицейского

управления и ждать, пока Джонни освободится, чтобы пойти пообедать. Это единственный

человек, с которым я поддерживаю связь с момента выхода на пенсию.

- Эй, Майк! Подожди пять минут, скоро освобожусь. Туда же?

- Конечно, Джонибой. Не торопись.

Все, что я знаю о деле Режиссера (так прозвали Фоунтейна) рассказал мне Джонни.

Лейтенант в курсе, но ничего против не имеет. Любые соображения могут быть весьма и

весьма ценными, тем более от бывшего коллеги.

- Ну что, пойдем?

- Погнали.

Почему мы не идем в какое-либо другое кафе?

Привычка.

- Слушай, Джонни, во время пробежки...

- Постой, Майк. Послушай меня. С этой минуты я не могу тебе ничего рассказывать.

Появилась новая зацепка, которую мы конкретно прорабатываем. Возможно, мы скоро

возьмем этого шакала за яйца. Прости.

- Я понял. Но...

- Никаких "но", Майки, извини. Слушай, я знаю о твоих проблемах. Знаю, какая это ломка, когда десятками лет занимаешься тем, что любишь, и у тебя это отнимают. Но тебе пора

остановиться. Жить по "привычке" - гиблое дело, брат. Что впереди, а? Ты не сможешь

вечно гоняться за сукиными детьми только потому, что тебе скучно. Брось, Майк, уезжай из

страны, с твоими накоплениями и пенсией можно целую, мать ее, Кубу приобрести.

Прикинься Хемингуэем, напиши книгу...

- Джонни! Заткнись, я не идиот. Спасибо за кофе. - Я направился к выходу.

- Подумай о Кубе, Майк, я серьезно!

Ничего, закроют дело Режиссера, возьмутся за новое. Нужно лишь немного подождать.

Почему я ощущаю себя дерьмом?

Старая привычка...

Монтаж

Одиночество. То, чем определяется срок жизни любого человека.

Я говорю о физическом одиночестве. У тебя могут быть миллионы родственников, но

какова вероятность, что они пришлют на рождество открытку? Только, если ты не забыл

поздравить кого-то из них. Зачем нагружать себя ненужными звонками и заботами, навязываться, быть внимательным. Твоимотцу, деду, брату и так хорошо.

Я просто напоминаю об их существовании.

Убиваю, но сближаю с семьей, которая будет вновь и вновь пересматривать последний

репортаж.

Твои мать, сестра и бабушка. Они все мертвы.

И это не их вина.

Пересмотри видео еще раз, ощути каково это, быть таким же палачом, убивать любимых

равнодушием.

Клик-клак. Прощайте, мистер Томпсон.

Клик-клак. Всего хорошего, мисс Филлипс.

Ничего личного.

Я трижды звонил по номеру, принадлежащему Мелиссе. Но она не отвечала. Должно

быть, внеочередной клиент, кошелек которого толще колес, приготовленных специально

для моей личной потаскухи. Восход через два часа и пятнадцать минут. Две новых серии, с

участием миссис Догерти и Арчибальда Зибалуски, уже наготове. Одно неизменно - дом по-

прежнему не ограблен. Чем сильнее ты желаешь беды, тем менее вероятной она

становится.

Я хочу выглядеть подозрительно, но остаюсь тем же Айвори.

Для одних - одиноким замкнутым соседом.

Для других - сексоголиком и наркоманом.

Неважно, что о тебе думают люди. Главное - помнят ли они тебя.

Час до рассвета. Мелисса так и не объявилась. Я надеюсь, у нее была веская причина. В

любом случае включаю плеер и смотрю на очередное послание. Сначала репортерша

рассказывает о серии "леденящих душу" убийств, совершенных за последний месяц.

Напоминает внимательному телезрителю мое имя. Айвори Фоунтэйн. Безжалостный

потрошитель, безумец, маньяк, серийный убийца. Режиссер.

Какие только прозвища мне ни приписывали. Но последнее, наверное, лучшее из того, что

мог предложить современный корреспондент. А дальше я слышу нечто интересное:

"Лейтенант Пауэлл сообщил прессе, что в деле Режиссера появилась новая зацепка. В

ближайшее время подозреваемый будет задержан".

Всегда нужно иметь в виду возможность чьего-то прокола, который позволит тебе

среагировать правильно. Люди ошибаются. И делают это довольно часто.

Я хочу, чтобы у них действительно была зацепка.

Я становлюсь все более подозрительным, оттого - все более вероятным...

В темноте

Две стороны

"Существует понятие чести среди карманных воров

и понятие чести среди шлюх. Все дело в том, что

применяются различные мерки". Кажется, так

говорил старина Хемингуэй.

Никто не будет оплакивать смерть Мелиссы, всем глубоко насрать на смерть Деррика.

Кто-то из них дал течь, и корабль моего благоденствия пошел ко дну. На этом их роли

исчерпаны.

Каждый имеет право на друга.

У них нет никого, кроме меня.

Наркомана и сексоголика.

Их не покажут в шестичасовых новостях, никому нет дела до толкача и престарелой

проститутки. Даже некому отправить репортаж. Абсолютное одиночество. Я не имею права

оставить их.

Клик-клак. Прощай, Деррик. Хорошие были колеса.