Читаем Отелло. Уклонение луны. Версия Шекспира полностью

В переводе на общечеловеческий это означает: я стану пьяным и не смогу исполнить свои обязанности. А в переводе на наркологический это значит, что личный опыт Кассио, т.е. его прежние выпивки уже не раз оборачивались для него сильнейшими неприятностями, так что Кассио и сам давно уже понял, что ему пить нельзя, и уж во всяком случае когда ему предстоит выполнение ответственного поручения.

Но Яго соблазняет дальше: "Ах, да ведь эти кипрские кавалеры наши друзья. Один лишь кубок. Ябуду пить за вас".

И тут выясняется интересная вещь - оказывается, Кассио уже успел выпить один кубок! Мало того, прекрасно зная из своего прошлого опыта, как быстро и сильно он пьянеет (что, кстати, тоже является показателем определенной стадии алкоголизма), он заблаговременно разбавил кубок водой (известная и бессмысленная уловка алкоголиков) - и все равно уже сильно нетрезв: "Я уже выпил один кубок этим вечером, притом значительно разбавленный водой, а вот посмотри, какая со мной перемена. Эта слабость - мое несчастье, и я не решусь испытать ее еще раз".

В общем, типичнейшее поведение алкоголика: Кассио нельзя пить, он прекрасно об этом знает, но выпить хочется, и тогда он использует обычный самообман алкоголиков -разбавляет вино водой. И уверяет себя, что больше он пить не будет.

Однако спиртное уже попало в его организм, а потому все благие намерения Кассио уже ничего не значат - остановиться он не сможет. Что и происходит. Яго всего лишь дважды позвал его выпить - а уже на третий раз Кассио полностью согласен, да еще - посмотрите-ка! - и сам побежал за компанией:

Яго. Э, полноте! Сегодня ночь ликований, и этого желают кипрские кавалеры.

Кассио. Где они?

Яго. Здесь, за дверью. Прошу вас, пригласите их войти.

Кассио. Хорошо, но это мне не по душе. (Уходит.)

Кстати, вы обратили внимание, что говорит сам Кассио о своем болезненном пристрастии к алкоголю? Он говорит: "Эта слабость - мое несчастье, и я не решусь испытать ее еще раз".

Слабость и несчастье!

Видимо, потери от этой "слабости" и впрямь были настолько велики, настолько разрушительны, что ему уже просто страшно испытывать судьбу еще раз. Видимо, из-за своего алкоголизма он и впрямь наломал таких ужасных дров на своем, так сказать, прежнем месте работы, что даже терпеливые родственники взвыли.

И было от чего!

Посмотрите: всего лишь три секунды назад Кассио уверен, что не выпьет, но спустя всего лишь эти три секунды он уже сам бежит за компанией. И Яго, хоть и недолго послуживший вместе с Кассио, но уже успевший вдоволь насмотреться на его пьянство, прекрасно знает, чем все это теперь закончится:

"Если мне удастся заставить его выпить хоть один кубок, не считая того, который он уже выпил сегодня вечером, он станет таким же задорным и готовым лезть в драку, как пес моей молодой хозяйки".

Через некоторое время Кассио возвращается с компанией - с ним Монтано и еще два кипрских офицера. И что же выясняется? А то, что это самый Кассио, который еще минуту назад наотрез отказывался выпить, но который, как выяснилось, уже и до этого успел осушить разбавленный кубок, - так вот этот самый Кассио, еще даже не успев вернуться с компанией, уже снова выпил за дверью! Выпил - стоило ему только увидеть вино:

Кассио. Клянусь богом, они уже дали мне полный кубок.

Монтано. Честное слово, маленький, не больше пинты.

И опять обратите внимание на слова Кассио - типичные слова алкоголика, не способного нести ответственность за свое поведение: это не я взял кубок с вином и выпил - это они мне его дали!

*

Так сколько же он уже выпил? За дверью с офицерами - пинту вина. Пинта - это пол-литра. Монтано называет такой кубок маленьким, он даже уточняет - не больше пинты! А все, что нуждается в уточнении, не является типичным. Стало быть, обычный кубок для солдатской пьянки был как минимум литровым.

Теперь считаем.

Разбавленный водой литр вина, выпитый Кассио прежде, и выпитый смаху, целым кубком, это все тот же литр вина. Неудивительно, что Кассио был уже пьяненьким. Не успев протрезветь, он предпринимает слабые - слабейшие! - попытки сопротивляться соблазну выпивки. Понятно, что эти попытки очень быстро сводятся на нет - и вот уже Кассио получает на старые дрожжи еще пол-литра спиртного.

Итого полтора литра вина.

Очень скоро он выпивает еще кубок - и, скорее всего, это уже не тот маленький, о котором сказал Монтано, пьянка-то в разгаре, стало быть и кубки пошли в ход немаленькие, допустим с литр.

Итого два с половиной литра вина в самые сжатые сроки!

*

Что же происходит со здоровым человеком от такой дозы? Здоровый человек осознает себя пьяным. А что происходит с алкоголиком? В точности наоборот. Чем больше спиртного выпивает алкоголик и чем более пьяным он становится, тем более трезвым он кажется себе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Русская критика
Русская критика

«Герои» книги известного арт-критика Капитолины Кокшеневой — это Вадим Кожинов, Валентин Распутин и Татьяна Доронина, Александр Проханов и Виктор Ерофеев, Владимир Маканин и Виктор Астафьев, Павел Крусанов, Татьяна Толстая и Владимир Сорокин, Александр Потемкин и Виктор Николаев, Петр Краснов, Олег Павлов и Вера Галактионова, а также многие другие писатели, критики и деятели культуры.Своими союзниками и сомысленниками автор считает современного русского философа Н.П. Ильина, исследователя культуры Н.И. Калягина, выдающихся русских мыслителей и публицистов прежних времен — Н.Н. Страхова, Н.Г. Дебольского, П.Е. Астафьева, М.О. Меньшикова. Перед вами — актуальная книга, обращенная к мыслящим русским людям, для которых важно уяснить вопросы творческой свободы и ее пределов, тенденции современной культуры.

Капитолина Антоновна Кокшенёва , Капитолина Кокшенева

Критика / Документальное
Что такое литература?
Что такое литература?

«Критики — это в большинстве случаев неудачники, которые однажды, подойдя к порогу отчаяния, нашли себе скромное тихое местечко кладбищенских сторожей. Один Бог ведает, так ли уж покойно на кладбищах, но в книгохранилищах ничуть не веселее. Кругом сплошь мертвецы: в жизни они только и делали, что писали, грехи всякого живущего с них давно смыты, да и жизни их известны по книгам, написанным о них другими мертвецами... Смущающие возмутители тишины исчезли, от них сохранились лишь гробики, расставленные по полкам вдоль стен, словно урны в колумбарии. Сам критик живет скверно, жена не воздает ему должного, сыновья неблагодарны, на исходе месяца сводить концы с концами трудно. Но у него всегда есть возможность удалиться в библиотеку, взять с полки и открыть книгу, источающую легкую затхлость погреба».[…]Очевидный парадокс самочувствия Сартра-критика, неприязненно развенчивавшего вроде бы то самое дело, к которому он постоянно возвращался и где всегда ощущал себя в собственной естественной стихии, прояснить несложно. Достаточно иметь в виду, что почти все выступления Сартра на этом поприще были откровенным вызовом преобладающим веяниям, самому укладу французской критики нашего столетия и ее почтенным блюстителям. Безупречно владея самыми изощренными тонкостями из накопленной ими культуры проникновения в словесную ткань, он вместе с тем смолоду еще очень многое умел сверх того. И вдобавок дерзко посягал на устои этой культуры, настаивал на ее обновлении сверху донизу.Самарий Великовский. «Сартр — литературный критик»

Жан-Поль Сартр

Критика / Документальное