Отягощенные злом

Падая, я схватил Ирлмайера, чтобы не дать ему вырваться, потому что больше ничего сделать не мог. Как в замедленной съемке, я видел, как к склону огромными, почти лосиными прыжками бежит Младенович — это был его единственный шанс, и он решил воспользоваться им на все сто: третья сторона в игре, интересы которой никто не учел. Пробежал он недолго — видимо, снайпер принял его за врага и выстрелил. Выстрелил точно — было видно кровавое облачко, такая взвесь в воздухе, а потом Младенович рухнул на землю как мешок.

— Нет!

— Nein!

В унисон слились и наши команды: «Не стрелять!»

Падая, я зацепил Ирлмайера за ногу, и он тоже упал. Оружия у него сейчас не было, в отличие от меня. Мое оружие было направлено на него, свободной рукой я держал его за штанину. Совершенно идиотская ситуация — если не считать двух десятков стволов, наверняка направленных на нас со всех сторон.

Еще один выстрел, очередь из автомата, явно не нашего, и еще выстрелы. У второго вертолета взорвалась дымовая граната, и началась перестрелка, в несколько автоматов разом.

Один из немцев показался у люка, все явно пошло наперекосяк, потому что двигался он медленно и явно бестолково. Я выстрелил в него дважды, он упал. Больше никого не было, но снова дважды, раз за разом, выстрелил снайпер — и от позиций немцев длинной очередью застрочил пулемет…

— Вставай! — Я пихнул Ирлмайера. — Вставай, командуй не стрелять. Знаешь, какая бойня сейчас начнется?! Давай!

— Нихт шиссен! — прокричал Ирлмайер. — Нихт шиссен! Ихь бин Ирлмайер! Нихт шиссен!

Я тоже встал — хотя мог словить пулю в любой момент от кого угодно. Показал жестом — скрещенные руки — и тоже закричал: «Не стрелять!..»

Второго немца, того, в которого я стрелял, я увидел первым. Он лежал совсем рядом, с разбитой пулей головой — так близко, что я чувствовал запах крови и смерти…

Чуть дальше лежал фон Секеш, несостоявшийся дворянин. В него попали из чего-то, что едва не разорвало его пополам, часть бронежилета сорвало от удара пули. Тоже мертв — после такого не выживают…

Первая кровь. Не убереглись.

Мы стояли у аппарели вместе с Ирлмайером, я уже не держал его, и он был свободен, разве что, в отличие от меня, у него не было оружия. Два полководца бесславного сражения — бесславного с самого начала.

— Что дальше? — спросил я Ирлмайера.

Не отвечая, с искаженным от гнева лицом, Ирлмайер шагнул в сторону, посмотрел в сторону позиций немцев, что-то показал — наверное, не стрелять. А хотя — черт знает.

— Продолжаем?

— Будьте вы прокляты… — сказал Ирлмайер с нешуточной ненавистью, — будьте вы все прокляты!..

Ублюдок…

— Можете собой гордиться, — сказал я, — грязное белье надежно заброшено под кровать. Только знаете что? Смотрите, не задохнитесь, когда оно начнет гнить.

Ирлмайер повелительно махнул рукой — то, что он был под прицелом пистолета, его нисколько не волновало. Двое десантников осторожно приблизились к трупу Секеша, разменявшего свою жизнь на свободу Ирлмайера. Подхватили его и потащили на свои позиции.

— Попробуете только появиться на землях Рейха — пойдете под суд.

— За что? — спокойно спросил я.

Ирлмайер хотел что-то сказать, но ничего не ответил. Просто пошел в сторону позиций, которые занимали немцы. За ним никто не шел, но отслеживали его движение несколькими стволами.

Только когда мой пистолет стал бесполезен, я спрятал его. Подошел, посмотрел на хорвата. Пуля в голову… наповал. Головы почти не осталось. В чем-то его поступок заслуживает уважения. Даже если он был последним подонком и правда виновным в том, в чем его обвинил Ирлмайер, он все равно не сдался, не отступил, боролся до последнего. Любое государство, пока в нем есть такие люди, непобедимо.

Так получилось, что мы отступили к своему вертолету — единственному. Немцы сконцентрировались у своих, которые мы освободили. Кровь была пролита, и за кровью должна была последовать месть. Не знаю какая, но она точно будет.

Черт возьми, почему мы делаем все, чтобы жить лучше и лучше, а живем все хуже и хуже? Куда мы в конце концов катимся?

— Что будем делать, господин вице-адмирал?

— Уходим отсюда. Вызываем подмогу, надо убираться отсюда, пока сюда не нагрянули хорваты или еще кто.

— Есть.

Канал из Африки был оборван навсегда. И правда наружу уже никогда не всплывет. Хотя кому она нужна сейчас, правда…

11 января 2015 года

Танжер, Испанское Марокко

Бульвар Пастера

Танжер…

Январский Танжер…

Прохладный ветер, прорывающийся с Атлантики и разбавляющий душноватую средиземноморскую атмосферу. Запах крепкого табака, травки, греческой анисовки — почему-то эта водка здесь особенно в чести. Грязная гавань порта — и зловещий район Касба, мусульманский район, где человек может пропасть в считаные несколько минут и где на въезде стоят посты угрюмых испанских легионеров.