Отъявленные благодетели

Приехали. Сева, говорю, могу тебе номер снять, отдохнешь, а потом поедешь. Ладно, говорит. Сосну малёха. Соснет он. Где и откопал это словечко? Заселились. Фартануло, на самом деле. Лучше б с прахом фартануло. Трудовик наш в таких ситуёвинах говорил – а поебаться не завернуть? А воспиталка так – а ху-ху не хо-хо? Кому чего от жизни не хватало. Трудовику – потрахушек, воспиталке – загадочности. Не знаю, как наша гостиница называется, больно мне надо всякую херню запоминать, но номера там лапидарные. Если с разбегу влететь, обязательно об кровать споткнешься. Или в стол врежешься. Или в шкаф. Хотел бы я посмотреть на мудаков, которые всю эту херь туда затаскивали. Нам с Ангелом номерок на втором этаже достался, а Севе на третьем. Отчалил. Я поспать так-то хотел. Ранение, транс, то-сё. Табличку «не беспокоить» на дверь присобачил, зашел и передумал. Кровать. На кровати Аленушка сидит. Ножку на ножку закинула и ступней качает. Туда-сюда, туда-сюда. Ангелочек мой. А в глазах голодок. Не голод, а именно голодок. Если в картинках об этом рассуждать, то голод как бы порнухой получается, а голодок – вроде изысканной эротики. Порнуха только скопцов возбуждает, у которых фантазии нет, чтобы дофантазировать. Им в лоб надо – вот щелка, вот титьки, вот жопа голая. А мне намек нужен, экивок, закулисье. Ножка, взгляд, изгиб губ, плечо. Дальше я сам разойдусь. Такое иной раз в башке пронесется, ух. Тут тоже. Едва глянул и сразу вижу – щас на колени брошусь, джинсики стяну, повалю, и в мякоть нежную, и руками шарить, конвульсивно, в предынфарктном восторге. Люблю восторг. Некоторые говорят – какой восторг, боже мой! Нихрена. Искать его надо. Добывать. Нюхать. Жамкать. Мять. Чувствую – еще чуток, и сорвусь пружиной. Тишина такая. Молчим оба. Как незнакомые. Тут телефон затренькал. Посмотрел на автомате. Федор Фанагория. И не взять нельзя, и взять невозможно. Взял.

– Излагай, Фаня.

– Это фарш, Олежек.

– Саврас в порядке?

– Водку пьет. Бог миловал.

– Не томи.

– Даже не знаю, как такую дичь говорить.

– Как есть, так и говори.

– Я не бухой.

– Я слышу.

– Просто помни об этом.

Ангел пережила разочарование и подошла ко мне. Я включил громкую связь.

– Ты на громкой. Ангелу тоже надо знать.

– Привет, Ангел.

– Привет, Фаня.

– Как погода в Питере?

– Ты издеваешься?!

– Нет, Олег, я волнуюсь. Короче, расклад такой. В нашем государстве есть тайная организация «Некрономикон».

– Что за дичь?

– Не перебивай. Организация крутая. Там и фээсбэшники, и политики, и кого только нет, связи на самом верху. У этой организации есть книга. Одноименная. В этой книге каким-то мудаком записано пророчество. Приблизительно звучит оно так: «Когда прах горца, рожденного в восьмидесятом году на излете зимы, будет развеян над Понтом Эвксинским, Свинцовой рекой и Артанской столицей, наступит Тысячелетнее царство Христа, дьявол наденет вериги, и погибнет смерть».

Секунд пятнадцать мы с Ангелом молчали. Потом я заржал. Ангел прыснула в кулак.

– Погодь, Фаня. Что за херня? Я понял, ты не бухой, ты под гашиком!

– Нет. Они в эту хрень верят. Саврас мужику все ногти вырвал и паяльник в жопу совал. Не мог он это сочинить. Он же, блин, не Толкиен.

– Ладно. Допустим, есть какой-то шизанутый «Некрономикон». Масонская ложа с русским вывертом. Мы-то здесь при чем?

– А при том, что они контролируют все крематории. Даже множить их не дают, чтобы проще было контролировать. Поэтому, кстати, в Перми крематория и нет. Когда вы урну забрали, за вами пустили хвост. Вас еще на мосту дистанционно прослушали. Бориска по всем параметрам подходит. Родился в восьмидесятом году в конце января. Вокруг – ну, не вокруг, но близко – Уральские горы, стало быть – горец. А тут еще вы в путешествие собрались. Следи за мыслью. Столица Артании – Москва, Свинцовая река – Нева. Про Понт Эвксинский, думаю, не надо объяснять.

– Черное море. Чё им надо-то, этим придуркам?

– Им нужен Борискин прах. Урна. Чтоб царство Христа не наступило.

– Это ж сюр, Фаня!

– И фэсэошники сюр? И на вокзале? И опера из МУРа? Мужик, которого Саврас пытал, точно был настоящим.

– Ладно. Они спятили и настроены решительно. Но за каким хером они нас с Красной площади выпустили?

– Я подозреваю, что «Некрономикон» – это не государство. Отправили пятерых спецов, любому бы хватило. Резерв не предусмотрели, да и зачем он нужен? Они же не знали, что ты от пуль умеешь уворачиваться.

– Теперь знают.

– Теперь знают. И больше недооценки не будет.

– Тогда надо отдать им урну и валить нахер. У нас тут свое офигенное царство, так ведь, Ангел?

Ангел промолчала и отошла к окну.

– Олег, ты здесь?

– Ну.

– Не факт, что они вас отпустят. Психов религиозных хрен просчитаешь.

– Что предлагаешь?

– Мы с Саврасом билеты до Питера взяли. Ночью вылет. Утром будем у вас.

Я растрогался. Друзья все-таки. Братья. Сам хотел попросить. От души душевно в душу. Фигли…

Помолчали.