Откровение

Младшая сестра моей Кисы Милка, моя свояченица, не отставала от своей старшей сестры. Милка, после грязного развода с мужем, занялась тем, что соблазняла в лесбиянство других жен наших общих знакомых - миленькую Ольгу Буш, которую мне очень жалко, и Нинку Ренко. Но эта Нинка такая пройдоха, что жалеть можно только ее мужа Жоржа. Здесь надо заметить, что все это происходит в семьях. Поэтому в доброе старое время Инквизиция жгла ведьм целыми семьями. И товарищ Сталин не отставал от Инквизиции: во время Великой Чистки, в 1935-1938 годах, когда уничтожали троцкистов и ленинцев, то мужей расстреливали, а жен и детей ссылали в Сибирь.

Конечно, аферы по соблазнению чужих жен делались в глубокой тайне. Ведь если поймают, то за это могут и побить, а иногда и убить. Вот вам конкретный пример:

"Убийство Инги Ворониной /Артамоновой/, чемпионки мира /1957-1958/ в скоростном беге на коньках. Ее муж Геннадий Воронин, тоже конькобежец, застал свою жену в объятиях другой олимпийской чемпионки Галины Чудиной, которая была гермафродитом или лесбиянкой, и убил жену. Он был осужден и погиб в тюрьме" /из газеты "Семь дней", Нью-Йорк, № 1,4.11.83, стр.53/.

Возможно, что я уже упоминал этот печальный эпизод. Ну что ж, повторение - мать учения. Это лучше, чем убивать лесбиянок. Тем более, если она олимпийская чемпионка.

Теперь вернемся к нашему Корнельскому проекту, и почему я там молчал. За все 5 лет моей работы в американской пропаганде самой яркой фигурой там был мой комиссар Алёша Мильруд, который уверял, что он мой лучший друг. Но потом выяснилось, что Алёша педераст и психопат, который на крючке у КГБ. Дело невероятно запутанное. Алёша женат, но употребляет не жену, а своего помощника Славика Печаткина, а жена служит ему только для маскировки. Кормит Алёшу ЦРУ, а доит Алёшу КГБ. А я посередке всей этой путаницы. И долго я ничего не понимал.

На меня свалилось слишком много всяких загадок. Сначала история с моей невестой, которая оказалась лесбиянкой. Затем начальник "Голоса Америки" Бармин, который тоже оказывается какой-то ненормальный и резко становится на сторону лесбиянки Наташи. Потом мой комиссар Алёша оказывается педерастом, что в ЦРУ строжайше запрещается, но для него делается исключение, он принадлежит к той странной категории людей, которых называют "непотопляемыми" или "неприкосновенными".

А жизнь подбрасывает мне все новые загадки:

Иду я по Бродвею и встречаю полковника Позднякова, который когда-то был адъютантом у генерала Власова, потом работал в американской разведке, занимался там всякими аферами и в результате попал у американцев в черный список. И вспоминаю я, как этот Поздняков усердно приглашал меня ловить рыбку на советской границе: у него там, дескать, знакомая баронесса, у которой собственное озеро. Ночь, луна, ящик водки, будем на этом озере уху варить - и рядом советская граница. Все это очень подозрительно.

Теперь же, на Бродвее, полковник Поздняков встречает меня с распростертыми объятиями:

- Григорий Петрович! Как я рад вас видеть! Пошли ко мне, я познакомлю вас с моей новой женой. И я как раз красной икорки купил, закусим. Я тут рядом живу.

В Мюнхене у Позднякова была молодая и красивая жена Нина, которая прославилась тем, что в возрасте 16 лет сбежала из дома с 60-летним знаменитым оперным певцом Смирновым, а потом вышла замуж за 50-летнего Позднякова, который был вдвое старше её. Затем, родив 2 детей, Нина развелась с мужем и стала алкоголичкой. А детей отдали бабушке.

Теперь же полковник Поздняков знакомит меня со своей второй женой. Это 50-летняя еврейка, у которой необычная специальность: она инструктор в специальной школе для дефективных детей. А своих детей у неё нет.

А я смотрю на полковника Позднякова и вспоминаю, что после моего отъезда из Мюнхена немецкая полиция арестовала ударную группу советских агентов-уголовников, засланных из советской зоны Германии, которые должны были похитить трех человек: меня, полковника Позднякова и моего вице-президента Кронзаса, который тоже усердно уговаривал меня поехать на рыбалку типа: ночь, луна, ящик водки - и рядом советская граница. Но рыбка не клюнула.

Тогда послали в Мюнхен ударную группу, которую арестовала немецкая полиция. Захватили автомашину из советской зоны, пистолеты, специальные шприцы для усыпления. Дело было громкое и об этом официально сообщалось в газетах. Лисьи игры между КГБ и ЦРУ А посреди этой паутины, как паук, сидит мой комиссар Алёша, на котором висит старое дело о погибших НТСовских парашютистах. Но Алёше все как с гуся вода.