Откровение

Похоже, что жена Алеши знала, что Наташа лесбиянка. Но сама она Наташу не знала, и это мог ей сказать только Алеша. А от меня Алеша это скрывал. Все это мелочи, но из таких мелочей складывается жизнь человека. Из-за этих мелочей я очутился в Америке. Иначе пил бы я себе пиво в Мюнхене.

А за одну мелочь цепляется вторая мелочь. В ноябре 1955 года начальство в Вашингтоне поручило Алеше, чтобы он встретился со мной и разузнал подробности насчет попытки КГБ похитить меня в Мюнхене. Встретились мы в ресторанчике на Лексингтон авеню, рядом с ньюйоркской квартирой ЦРУ. Посидели мы, поболтали, а под конец я спрашиваю моего бывшего начальника:

- Алеша, скажи, а ты знал, что Наташа Мейер лесбиянка?

Боже, что тут произошло с Алешей! Он поперхнулся кофе, расплескал кофе по столу, молча вскочил, высыпал мелочь за кофе и буквально убежал из ресторанчика. Больше я Алешу никогда не видел. Вот вам и мой лучший друг.

Забавно, что реакция Алеши была в точности такая же, как у Бармина, начальника "Голоса Америки", который пытался уколоть меня тем, что Наташа мне отказала. Когда же я сказал, что "ваша Наташа" лесбиянка, Бармина чуть не хватил удар, он подавился своей яичницей со шпинатом, вскочил и убежал. Теперь та же история повторяется с Алешей. А закон здесь такой: дегенераты не выдерживают прямых разговоров насчет дегенерации - и они всегда инстинктивно покрывают друг друга.

Так закончилась моя карьера в качестве штатного агента ЦРУ. Точка.

* * * * *

Весной 1957 года я получил приглашение на Гаагский конгресс солидаристов Национально-Трудового Союза НТС, очередная пропагандная акция ЦРУ Перелет в Европу и все расходы оплачивает НТС, то бишь ЦРУ. Видно, мои старые знакомые в Вашингтоне вспомнили про меня. Так почему не проветриться? А из Гааги я слетаю в Мюнхен, проведаю моих бывших соратников по ЦОПЭ.

В самолете ко мне подсел Кока Болдырев, представитель НТС в Вашингтоне. Это с его дочкой Лекой лесбиянит теперь моя капризная невеста Наташа Мейер. Все старые знакомые, почти родственники. Кока болтает о том о сем, а потом говорит:

- Вот был я недавно в Италии, по делам НТС. А потом мы заехали в Помпею. Это город, который был уничтожен при извержении Везувия, якобы за какие-то грехи. Теперь там музей и есть там специальная комната, куда пускают только по специальному разрешению. Там собраны очень интересные статуэтки, которые изображают все те грехи, из-за которых погибла эта Помпея. Вы там не были?

- Нет.

- Очень интересно. Там педерастия всех сортов. И маленькие мальчики. И маленькие девочки, - Кока довольно хихикает. - И спереди, и сзади. И с животными тоже. Очень богатая коллекция. Очень рекомендую посмотреть.

- Вот, вот, - думаю я. - Потому у тебя и дочка лесбиянка. Гаагский конгресс проходил в дешевеньком отеле, где неподалеку был квартал красных фонарей, район легальной проституции. Прохожу я как-то мимо, а оттуда выскакивают Кока Болдырев и Володя Самарин, бывший редактор НТС-овского журнала "Грани". Поддергивают они штаны и хихикают:

- Мы у этих проституток спрашиваем: "А как тут у вас насчет мальчиков?" - говорит Кока.

- Мальчиков, говорят, нельзя, - усмехается Самарин. - Но мы вам сделаем минет не хуже мальчиков.

Они думают, что это тот Климов, которого они знали раньше. Но теперь это другой Климов. Теперь во мне заговорила казачья кровь - и теперь я следователь по особо важным делам при атамане Всевеликого Войска Донского.

- Боже, - думаю я, - значит, и Самарин тоже такой.

В помещения Конгресса НТС встречаю я Игоря Кронзаса, моего бывшего вице-президента ЦОПЭ и специалиста по гибели НТСовских парашютистов. Того самого, который вместе с полковником Поздняковым настойчиво приглашал меня половить рыбку на советской границе, ночью, костер разведем, и ящик водки будет. Так упрашивали и уговаривали, что это было очень странно и неестественно. А когда рыбка не клюнула, вскоре немецкая полиция арестовала в Мюнхене агентов из советском зоны, которые должны были меня похитить. Вместе с Кронзасом и Поздняковым.

Кронзас радостно трясет мне руку, как будто он встретил богатого американского дядюшку. На лице, как прилепленная, вечная улыбочка. Фальшивая улыбочка.

В зале заседаний Конгресса, чтобы подчеркнуть революционную работу НТС, на боковой стене висят портреты НТСовских парашютистов, которые засыпались в СССР. В траурных рамках. А под ними прогуливается с улыбочкой человек, который их засыпал - Игорь Кронзас.

Над столом президиума Конгресса висит портрет главного героя НТС д-ра Трушновича. Тоже в траурной рамке. А под этим портретом главный доклад делает глава НТС Романов, всем известный педераст, о чем прекрасно знает и ЦРУ, и КГБ. Но ведь перед смертью д-р Трушнович воевал не так с советской властью, как с педерастом Романовым. Однако убрали не Романова, а д-ра Трушновича. Странно все это. Какие-то лисьи игры между ЦРУ и КГБ.

А я смотрю на все это и чувствую себя в положении человека, который знает слишком много. Здесь лучше держать глаза и уши открытыми, а рот закрытым.