Открытие Антарктиды

С отаитянами приехали два матроса, которые поселились на сем острове и живут своими домами. Один из них, американец Виллиам, остался с американского судна, служил несколько времени Российско-Американской компании, знает всех чиновников в нашей колонии и выучился говорить по-русски наречием того края, отправился на английском судне на остров Нукагиву, где в заливе Анны-Марии женился на прекрасной молодой островитянке. Прожив там недолго, при первом удобном случае, с женой на американском судне переехал на мирный остров Отаити, где нынешний владетель Помари дружелюбно принял его, отвел приличное место для построения дома, и Виллиам проводит золотые дни в собственном своем жилище, в 75 саженях от взморья, на берегу Матавайской гавани. Я его взял на шлюп «Восток» переводчиком. Другой матрос был англичанин. Лейтенант Лазарев взял его также переводчиком на шлюп «Мирный». Они объявили нам, что жители островов Общества миролюбивы, благонравны и все приняли христианскую веру.

Мы приготовились на случай неприязненной встречи: пушки и ружья были заряжены, фитили на местах, караул усилен, никто из жителей не имел права взойти на шлюпы без позволения, и к сему сначала были допущены только одни начальники. Потом, видя кротость и спокойствие отаитян, я позволил всем без изъятия всходить на шлюпы. Тогда в самое короткое время они уподобились муравейникам: островитяне наполняли палубы, каждый с ношей ходил взад и вперед, иные предлагали плоды, желая скорее променять, а другие рассматривали приобретенные от нас вещи. Я приказал закупать все плоды, не отвергая самые малополезные коренья кавы, дабы каждый островитянин, возвратясь домой, был доволен своим торгом. В числе торгующих и посетивших нас мы имели удовольствие видеть и женщин.

Все съестное, как-то: апельсины, ананасы, лимоны, отаитские яблоки, бананы садовые и лесные, кокосовые орехи, хлебный плод, коренья таро, ямс, род имбиря, арорут, кава, кур и яйца – островитяне променивали на стеклярус, бисер, коральки, маленькие зеркальца, иголки, рыбьи крючки, ножи, ножницы и проч. Мы все купленное сложили в один угол, и служителям позволено было есть плоды по желанию.

В час пополудни посетил нас английский миссионер Нот, прибывший на острова Общества с капитаном Вильсоном в путешествии его в 1797 году. С того времени Генри Нот безотлучно на сих островах просвещает жителей христианской верой. Он сказал нам, что король едет на шлюпы; для каждого из нас видеть его было любопытства достойно; все стремились к шкафуту, повторяя: «Вот он едет». Двойная лодка, в которой сидел король, приближалась медленно; на высунутых горизонтально передних частях сей лодки (подобных утиным носам) был помост, и на сем месте сидел Помари[160]. Сверх коленкоровой белой рубахи на нем был надет кусок белой ткани, в который проходила голова сквозь нарочито сделанную прорезь, а концы висели книзу, сзади и спереди. Нижняя часть тела завернута была куском белого коленкора, от с поясницы до самых ступней. Волосы спереди острижены, а задние, от темени до затылка, свиты в один висячий локон. Лицо смуглое, впалые черные глаза с нахмуренными густыми черными бровями, толстые губы с черными усами и колоссальный рост придавали ему вид истинно королевский.

На задней части лодки, под крышей (наподобие верха наших кибиток) сидели королева, десятилетняя ее дочь, сестра и несколько пригожих женщин. Королева была завернута от грудей до ступней в белую тонкую ткань, сверх которой наброшен, наподобие шали, кусок белой же ткани. Голова обстрижена и покрыта навесом из свежих кокосовых листьев, сплетенных наподобие употребляемого у нас зонтика для защиты глаз от яркого света. Приятное смуглое лицо ее украшалось зоркими маленькими глазами и маленьким ртом. Она среднего роста, стан и все части тела весьма стройны, отроду ей 25 лет, имя ее Тире-Вагине.

На дочери было европейское ситцевое платье, на сестре одежда такая же, как на королеве, с той разностью, что пестрее. Свита состояла из нескольких пригожих девушек. Все прочие женщины также были в белом или желтом платье с красными узорами, похожими на листья, и, равно как и все островитяне, имели на голове зеленые зонтики, сплетенные из свежих листьев. Гребцы сидели на своих местах и гребли малыми веслами[161]

. Расстояние от берега было невелико, лодки скоро пристали к шлюпу «Восток». Король взошел первым, подал мне руку и подождал на шкафуте, доколе взошло все его семейство. Я пригласил в каюту, и они сели на диваны.

Король повторял несколько раз: «Рушень, рушень» («Русские, русские»), – потом произнес имя Александра и, наконец, сказав «Наполеон», засмеялся. Сим, конечно, он желал выразить, что дела Европы ему известны. Королева, сестра ее и прочие девушки осматривали все, между тем пальцы их были также заняты: они ощупывали материи на диване, стульях, сукно и наши носовые платки.