Открытые письма

Утром просыпаясь, и вечером, засыпая, мы должны помнить: гениальный «Реквием» Анны Ахматовой, этот плач обо всех замученных и убиенных, до сих пор не напечатан, а кособокие вирши С.Смирнова, этот плач на гробе их мучителя, беспрепятственно опубликован в журнале «Москва», 1967, № 10, с. 29.

Вот какая у нас нынче погода!

С точки зрения цензур и редакций в стихах С.Смирнова все обстоит благополучно: они там не упомянуты – те, кого успел растоптать Сталин до своих похорон.

Рассказав о XX съезде партии («Мы потом сошлись в Колонном зале Лучший цвет завода и села»), Смирнов мимоходом осуждает культ личности, но, тем не менее, от самой личности продолжает оставаться в восторге:

Да!

В таких

буквально – людях-глыбах,

До вершин вознесшихся не вдруг,

Надо

не замалчивать ошибок,

Но и не зачеркивать заслуг.

Вряд ли истребление миллионов неповинных людей С.Смирнов осмеливается считать заслугой Сталина. Стало быть, оно в его глазах «ошибка». Не преступление против человечности, за которое должны нести ответственность сообщники сталинских злодейств; не зверство; не самая грандиозная провокация, какую когда-либо знала история, – провокация, едва не сбившая с толку целый народ, – а деликатненько: «ошибка» (со стороны «буквально» человека-«глыбы», до вершин вознесшейся «не вдруг»).

В дальнейших строках С.Смирнов признаётся, что он еще не знает объективной истины о Сталине. Ну уж если до сих пор не знает – тут уж, боюсь, ему не поможешь ничем. Вот разве что: не почитать ли ему Солженицына?

Я вовсе не намерена сводить все богатство философского, социального, нравственного содержания солженицынских книг к разоблачению сталинщины. Для них это слишком узко. И если я подчеркиваю сейчас антисталинскую направленность произведений А.Солженицына, то лишь потому, что «Литературная Газета» о ней ни слова, а между тем в ней-то и зарыта собака. В ней – и в перемене погоды.

В 1964 году на роман «В круге первом» с автором заключил договор журнал «Новый мир». Сегодня, в 1968 году «Литературная Газета» сообщает, что роман – это «злостная клевета на наш общественный строй». Что же переменилось? Роман? Нет. Строй? Тоже нет! Наше прошлое? Оно неизменяемо. Изменилась погода, дана новая беззвучная команда: окутать прошедшее туманом. Не расслышав этой беззвучной команды, читатель не поймет, почему не напечатаны до сих пор ни «Раковый корпус», ни «В круге первом». Почему у автора два года назад конфискован архив и до сих пор не возвращен ему. Почему перестали выдавать в библиотеках «Один день Ивана Денисовича». (Их там слишком много!) Почему на специальных инструктажах планомерно, из года в год, распространяются о Солженицыне злобные выдумки: сотрудничал с немцами! был в плену! уголовник, блатной! шизофреник!

Надо ведь изобрести способ расправиться с писателем, который продолжает разоблачать сталинщину уже после того, как дана команда забыть о ней. Нет, конечно, вспоминать можно, но лишь по-смирновски, вот на такой манер:

Всенародно,

в октябре и мае,

Мы сверяли чувства по нему

И стоял он, руку поднимая,

Равный громовержцу самому.

В повести «Раковый корпус» Сталин не изображен. Это скорее философская, нежели историческая повесть. Тут, как в повести Льва Толстого «Смерть Ивана Ильича», автор ставит своих героев лицом к лицу со смертью и каждого принуждает оглянуться на прожитую жизнь и задуматься над ее смыслом. Над смыслом жизни – своей и общей.