Откуда я иду, или Сны в Красном городе

– Костриков, а мне говорили, что ты хорошист, – директор задумался. – Нет. С тройками ты не пример для комсомольцев. Ладно, вынесу на собрание тебя одного, Гоголев. Справишься?

– Три года управляю классом. Справляюсь. А сейчас подрос, ума немного прибавилось. Справлюсь, – сказал я.

Костриков после этого до конца школы со мной не разговаривал. Не потому, что комсоргом не стал. Обиделся, что я его трояки директору засветил. Так я думаю. Ну, потом общешкольное собрание. Фадеев предложил меня в комсорги и все проголосовали. Не потому, что я, а потому, что всем по фигу – кто. Хоть чёрт лысый. Я понимал, что пацанов, которые не хуже меня, просто притопил, подгадил им. Но, честно, ничего даже не пискнуло в душе. Я победил – это главное. Шибко уж хотелось стать не таким как все. Выше, значительней других мне хотелось быть. Откуда такое гадское желание – не знаю. Так оно, поганое, всю жизнь при мне. Не исчезает, сволочь.

Ладно. Живу дальше. Руковожу. Девчонки что-то особо ко мне не тянутся. Зато ребята побаивались. Уверены были, что я заложу директору любого. За курево, за прогулы. Многие уже и поддавали после уроков как взрослые мужики. Вот за пьянку я одного и выставил на общее собрание. Его из комсомола попёрли, а от меня вообще все стали шарахаться. Не лезли морду набить только потому, что я в восьмом классе уже второй взрослый разряд по боксу имел. Да…

Потом поступил в Зарайский педагогический институт. На лёгкий факультет истории КПСС. Меня через месяц избрали комсоргом истфака, а через год- председателем комитета комсомола всего ВУЗа. Учитывая моё школьное прошлое, опыт руководящей работы и желание молодого декана нашего. Я его в секцию бокса затянул и у него стало получаться. Ну, как-то проговорили с ним мимоходом, что прежний комсорг диплом получает и уходит.

А я так же мимоходом ему сказал, что запросто его могу сменить. Опыт – вон сколько лет. Он с ректором поговорил и меня избрали. Никого не подсидел, не нагадил претендентам на головы. Я их и не знал вообще. Но после этого что-то во мне зашевелилось неприятное. В душе конкретно. Она мне доложила, что моя судьба – командовать людьми и ими же управлять. Тогда я уже понял, что остановиться не смогу и добьюсь, стану секретарём обкома. Откуда во мне жадность взялась?

Она же не только к деньгам бывает. Или если сам что-то имеешь лишнее, но не дашь никому. Ни отвертки, каких у тебя три штуки одинаковых, ни рубля. Жадность. Я это понимал, но ничего с собой не мог сделать. Хотелось управлять. Власти жадно желал. У секретаря обкома она, власть – почти безграничная. Почёт. И якобы уважение со всех сторон. Хотя уважение показное, конечно. Больше боязни и почитания за высокий чин. Но всё равно тянуло. Я делал всё хорошее и гадкое, чтобы повышаться в должности и как можно быстрее стать секретарём обкома. Я себе даже программу действий в дневнике написал. Хорошую. Помогла мне в продвижении.

Институт закончил с одной четвёркой. По направлению должен был ехать в совхоз «Рассвет» центральную усадьбу Фёдоровского района учителем в школу. А в это время война шла. Сорок четвёртый год. Я только диплом получил – и тут мне повестка. Сходил в военкомат. Предложили политруком служить в резервном полку артиллерии под городом Златоуст. Ну, я и пошел. Комсорг и политрук – небольшая разница. Работал в полную силу. Порядок навёл в моральном духе солдат. Железный. Воодушевил на победу и подвиги. Но тут война и кончилась вскоре. Мне двадцать три в марте было, а война в мае нашей победой завершилась.

Все радовались, водку пили тоннами прямо в части. А я пил редко и думал, что дальше будет. Должность хотел уже не комсомольскую. Партийную. Три ступеньки вверх сразу. Демобилизовали только в сорок седьмом. И поехал я туда, куда институт распределил. Но в школу не пошел. Думал так, что туда уж всегда успею. Но учителем работать после должности полкового политрука как-то глупо было.

Потому пошел я в Фёдоровский райком. Записался на приём к первому секретарю. Назначили мне время через два дня в десять утра. Я написал на отдельном листке весь свой послужной список. Грамоты приложил и медаль «За боевые заслуги». Дали мне её так. Выпивали командным составом вечерком. Месяц победу праздновали. И зам командира полка говорит мне, что вроде как неприлично мне с войны вернуться без медали.

Ты, говорит, из младшего офицерского состава. Значит можно «За боевые заслуги». Я ему говорю, что мы же не воевали. В резерве торчали. А он мне что-то типа – «не кобенься». Никто через год и не станет копаться – в резерве, не в резерве ты отличился. Может, говорит, тебя в командировку на передний край посылали, и ты там её заслужил смелостью и поступком отважным!