Откуда я иду, или Сны в Красном городе

У моей жены двоюродный брат, музыкант из Дворца профсоюзов, Костя, имел много друзей, тоже музыкантов. Все они пили как свиньи и знакомых имели всяких. Вплоть до шпаны и конкретных хулиганов. Сходил я к этому брату на репетицию. Принес «столичную» и солёных базарных огурцов. Да сала из дома прихватил копчёного. Посидели до двенадцати, до полуночи.

Я ему всю задумку свою не раскрывал. Сказал только, что вместе с одним барбосом работаем в одной конторе. Вроде друзья. Костя, честно, даже понятия не имел, где я работаю. Да ему до лампочки было. Ему – музыка, танцы во Дворце, девочки, портвейн до концерта и после. Ну и анаша, конечно. Без неё ни один уважающий себя музыкант вдохновения не получает.

– Вот этот хмырь, другом моим прикидывается, – сказал я Косте. – А сам к моей жене клеится. К сестре твоей двоюродной. Звонит ей, когда меня нет, домой приходит, если я в командировке. Она его отшивать устала. Злая как цепная собака на Лёню этого. Его наказать бы надо. Жена просит. Сам я, конечно, могу рыло ему начистить. Ты знаешь. Но он меня, поганец, сдаст начальнику и меня за «хулиганку» спрячут года на три.

Костя спрашивает, чего ж, мол, требуется вообще? Я ему предложил найти троих-четверых из шпаны. В воскресенье, в девять вечера мы выйдем из кафе «Колос» и через дорогу в парке на второй скамейке будем сидеть. Курить и трепаться. Шпана должна знать, что я буду в зелёной рубахе и белых брюках. Надо сделать так, чтобы «жиганы» нас разозлили, а драться первым кинулся тот, который со мной. В это время народу в парке много. Твои дружки должны бить нас обоих. Обязательно! Чтоб люди видели. За меня, говорю, не переживай.

Буду защиту ставить, но бить не стану. А то угроблю ненароком кого из них. Гуляющие, естественно, вызовут милицию. И найдутся свидетели, которые это подтвердят. Что, мол, мы первые начали. Расскажут под протокол. Ну, а дальше – моё дело. Ваши убежать должны, ясное дело, раньше милиции. Костя согласился и сказал, что это пацанам обычная развлекуха. Что они порезвиться придут обязательно. Ну, а я обещал, что точно рассчитаюсь с ними ящиком коньяка.

А сам думал так. В протоколе будет сказано, что Лёня пьяный был – это раз. Первый драку начал – это два. Всё. Скомпрометирован полностью. Его даже инструктором вряд ли оставят. А уж про кресло заведующего отделом забыть он может надолго. Если не выгонят. Пока руководство обкома всё не поменяется он в инструкторах так и будет штаны протирать.

В воскресенье мы усидели с ним бутылку армянского. Я ему предложил пройтись, протрезветь, да по домам. Погуляли мы и на нужную лавочку сели. Сидим, курим. Народу гуляет – не один десяток. Ну, человек пятьдесят рядом с нами точно сидело да бродило по аллеям. И подходят к нам четверо. Штаны широкие, кепки, фиксы позолоченные. Сначала курить попросили.

Ну, мы дали им. Один из них говорит в том смысле, что мы хрень курим. «Казбек». Кислятину. И один Лёне говорит. Сгоняй, мол в киоск, петушок, «Примы» купи и сам не позорься с «Казбеком». Это ж бабские папиросы. Да «Любительские» тоже они курят. Значит и ты баба. Или «петух опущенный»

И на ногу Лёнину встал. Наступил на туфель ботинком грязным и стоит.

Лёня-то протрезветь не успел. Крикнул ему так, чтобы все слышали. Ну, что-то вроде того, какой он придурок и не знает к кому вяжется. Пошел, кричит, отсюда, урка дешевая. Все, кто рядом был, оглянулись. И тут его Лёня толкнул, чтобы он с туфли спрыгнул. Ну, и понеслась! Я защищался профессионально. Кандидат в мастера всё же. Специально пропустил один удар, чтобы фингал появился. Ну, отмахивался тоже, конечно. Вяло, будто не умею. Потом смотрю – Лёня падает и головой, почти виском, цепляет конец лавочки. А лавочка из мелких брусков сделана. Рухнул он спиной на тротуар и вдобавок головой крепко к нему приложился.

– Убили! – закричали сразу несколько женщин. А мужики стали орать что-то вроде «держи их»! Ну, шпана смылась мгновенно. Опыт имели. Перебежали на другую сторону улицы и пропали в темноте первого же двора. А в милицию уже, конечно, позвонили. Будки телефонные все рядом. А милиции ехать на мотоциклах от управления – пять минут. Осмотрели Лёню. Один говорит – скорую вызывать? А второй руки скрестил перед грудью и головой мотнул влево- вправо. Не надо, мол.

– Эксперта вызывай и следователя. Я их спрашиваю: что с ним? А сержант позвал всех свидетелей, человек двадцать и начал расспрашивать – что и как было. Ну, ему и объяснили, что тот, который лежит, первым толкнул одного из парней. Те вроде бы закурить просили. Да пусть он сам и подтвердит. Это тётка одна крикнула.

– Он не подтвердит, – сказал сержант без печали, просматривая паспорт Березина. Он во внутреннем кармане лежал. Мой тоже забрали. – Он мёртвый. Убили его. Будем разбираться. Кто? За что? Свидетели – вот тут распишитесь и адреса свои оставьте. Надо будет – повесткой вызовем.

Мне стало плохо. Тошнило, тряслись руки и ноги. Так я и стоял перед милиционерами с открытым ртом.

– Вместе были? – спросил второй сержант.