Откуда я иду, или Сны в Красном городе

– Ладно. В Зарайский психдиспансер я и после обеда приеду – не выгонят.– Вслух сказал Сухарев и позвонил своему приятелю, секретарю, в горком партии – Коле Гоголеву. Исповедь у него принимал. После этого подружились.

– Николай Викторович – Вежливо обратился к большому приятелю Сухарев. Мало ли кто там у него в кабинете. А телефон громкий. Всем слышно.

– Витёк, ты нормально говори.– Засмеялся Гоголев.– Я один тут пока.

– Коль, мне нужна помощь твоя.– Виктор помолчал. Думал, как начать.– Я в Челябе с Машкой развожусь и женюсь на хорошей женщине из Златоуста. Она после Свердловской консерватории. Пианистка, лауреат много чего. Ей одна завистница чужими руками пальцы переломала. Три парня её затащили на стройку зимой и кирпичом поломали пальцы. Сейчас она в комитете комсомола нашего рудоуправления. Уехала сюда с горя. Спряталась. Трагедия у человека. Я хочу её вылечить. Так вот. Мне нужен мастер- массажист – травматолог хороший и рояль. Инструмент – сегодня. Какой получше?

– «Petroff» – сразу сказал Николай.– А массажист по травмам есть в Зарайске. Дима Окунев. Хороший мой товарищ. Ну, нет проблем? Рояль тебе сейчас привезут. Деньги за него – две тысячи триста заплатишь в хозяйственном управлении обкома партии. Лады? А в Зарайск Диме я сейчас позвоню. Вызову его на месяц сюда. Вроде бы чтоб он потренировал наших лекарей. Через начальника «облздрава» договорюсь официально. Пойдёт?

– С меня ящик арманьяка многозвёздного. Спасибо, дорогой.

– Да приходи ещё! – Захохотал Николай, секретарь горкома, и повесил трубку.

Когда привезли рояль- Лариса одетой спала поверх декоративного пледа на кровати. Его довольно быстро собрали. Ножки прикрутили, крышку, педали.

– Настроен? – спросил Виктор.

– Обижаешь, святой отец.– Сказал пожилой мужчина с большой седой копной волос, похожей на гнездо аиста.– Сам под камертончик все звуки вывел как по хрестоматии положено. Я ваш прихожанин. С уважением к вам и Господу нашему. Слава Богу.

– Истинно слава! – Ответил Сухарев. Спасибо ребята. И он дал каждому по пятёрке. Они не хотели брать. Уговорил.

Проснулась Лариса через час, вышла в зал, увидела рояль, ноги её подкосились и она плавно опустилась на ковер, ничего не понимая.

– Начнём снова двигаться в лауреаты и вообще к вершинам музыкального искусства.– Обнял её Виктор.

– Так я же… – Голос Ларисы сорвался и она не заплакала, а так разрыдалась, что Сухарев понял, что перебрал с сюрпризом. Надо было её подготовить. Ну, да ладно. Купил уже.

– На днях к нам приедет лучший массажист травматолог. Через месяц твои пальцы будут снова летать над клавишами как бабочки.

– Правда? – Лариса ни с того, ни с сего трижды перекрестилась и всем телом хрупким прижалась к железному туловищу Виктора.

День катился к своей середине. Дворник во дворе сморкался и колол ломом лёд на тротуаре. Сигналили автобусы и грузовики. Мимо окон пролетали длинные, толстые сороки. С элеватора, видно, пролетали. Набрались там сил от зерна и просто прогуливались над городом. Хорошо в общем начался обычный для жителей Красного города Кызылдалы советский трудовой день. Как, впрочем, и всегда.

14. глава четырнадцатая

– Лара, я побежал.– Сухарев выглянул из прихожей и больше сказать ничего не смог. Лариса стояла у рояля, глядела в стену и гладила коричневую полировку как ребёнка родного. Нежно и осторожно, чтобы ребёнок чувствовал только тепло руки, а не её тяжесть. Со спины видел её Виктор, но понимал, что она тихо, грустно и незаметно для себя плачет.

Он взял ботинки в руку и обулся на площадке. Дверь за собой закрывал так медленно и аккуратно, что петли ничего не поняли и скрипнуть не успели.

– Это я, конечно, перебрал маленько. Надо было с Лариской поговорить вчера. Давай, мол, возьмём рояль. И будешь потихоньку тренировать пальцы. А я тебе найду хорошего терапевта- травматолога. – Сухарев от души постучал себя по темечку. Не было бы шапки, мог и проломить черепок. – Я ей рояль подкинул как старик Хоттабыч. Тут любого кондрашка прихватит. Это всё равно, что просыпаюсь я, а у меня на пузе лежат боевые перчатки Валерия Владимировича Попенченко. Легендарные как и он сам. А на них его роспись и пожелание белой краской – « Будешь ты, Витя, чемпионом мира и Олимпийских игр.» Меня бы инфаркт догнал мгновенно. Короче – болван я. Ну, сделал уже. Назад пешка ходить не может. Единственная. А я пока пешка, желающая стать ферзём. Но тут мне пахать, да пахать. И с собой разобраться, и с семьёй, и с Ларой да церковью. Точнее – с Верой. Во, как больно укусила меня священная Библия своими тупыми выдумками и нескладухами.