Отлученный (сборник)

- Само собой, он не видит причин менять профессию, - согласился Мерсье.

- Надо считаться с тем, что за время войны психология людей изменилась.

- Думаете, они подадут заявление, и мы сможем его взять?

- Нет, заявления они подавать не станут. Вопрос в другом…

И «Зеленый час» остался для Бло предметом постоянной заботы. Особенно после ухода Грегуара и Фабра.

Он решил снова наведаться в кабаре.

- Чтото больше не видно хозяев, - сказал он Ла Скумуну.

- У них слишком много дел, вот и избавились от этого Кабака…

- Вы их избавили? - вежливо поинтересовался Бло.

- Они назвали цену, я купил.

- Уверен, вы купили на очень выгодных условиях, - заявил комиссар.

- Когда отдаешь все, что имел, да еще залезаешь в долги, все равно кажется дорого, - ответил Ла Скумун.

- Вот это да! - вздохнул Бло. - Не думал, что вам пришлось идти на жертвы… Вашему другу лучше? Я имею в виду его настроение.

Ла Скумун посмотрел на полицейского, который вроде бы непринужденно болтан, а на самом деле вытягивал из вас нужные сведения.

- Нас обоих помиловала благодарная родина, понимаете? Мы теперь свободны, и нам не в чем себя упрекнуть.

- …А никто не собирался вас ни в чем упрекать, - возразил Бло.

Они расстались, обменявшись еще несколькими банальными фразами, и Бло быстро навел справки насчет Фабра и Грегуара. Оба были живы и ответили, что договорились с Ла Рокой. Бло показалось, что они хотят поскорее забыть про эту сделку. Похоже, Фабру было особенно тяжело ее переварить, но он не сказал ничего такого, что могло бы пригодиться Бло.

- Нельзя помочь людям против их воли, - заявил тот своему заместителю.

Так обстояли дела к возвращению Женевьев и Ксавье. Они приехали без предупреждения, не дав телеграммы. Ксавье любил сюрпризы.

- Эй, догадайся, кого я привез! - сказал он, разбудив Роберто.

Было десять часов утра. Ла Скумун сел, пригладил рукой густые, коротко остриженные волосы и, не отвечая, посмотрел по сторонам.

В комнату вошла Женевьев, за которой следовал Фанфан.

- Малыш Фанфан! - воскликнул Ла Скумун.

Он встал и поцеловал Женевьев. Поцелуй был легким, потому что он не любил излияний чувств на людях.

Фанфан вышел из тюрьмы месяц назад. В его глазах читалась непередаваемая грусть. Он пожал Роберто руку.

- Мы его нашли, когда он бродил по Марселю, - сообщил Ксавье.

- Правильно сделал, что привез его. Мы будем вместе, - решил Ла Скумун.

- Спасибо, - прошептал Фанфан.

- Забудь это слово и повеселись немного, как в былые времена, - предложил Ла Скумун.

- Попытаюсь, - отозвался Фанфан. - Мы вместе, а это уже хорошо.

- Мы познакомим тебя с кучей девочек, и ты останешься в кабаке, чтобы следить за бизнесом. Надежные люди на улице не валяются, - сказал Ла Скумун.

Женевьев села на кровать. Ла Скумун взял ее за руку.

- А как милейшие Грегуар и Фабр? - поинтересовался Ксавье.

- Они продали мне свои доли, - ответил улыбающийся Ла Скумун.

- Уже? - удивился Ксавье.

- Теперь мы там у себя дома. Это мой подарок.

- А бумаги у тебя есть? - забеспокоился Ксавье.

Ла Скумун утвердительно кивнул и посмотрел на Женевьев.

- Теперь мы обеспечены и, если ты не передумала, можем сделать то, что собирались…

Щеки молодой женщины покраснели, и она сжала пальцы Роберто.

- Ты же знаешь, что я не передумаю, - прошептала она.

- Хочу, чтобы вы узнали прямо сейчас: Женевьев и я решили пожениться, - объявил Роберто.

- Отличная идея, я за вас рад, - сказал Фанфан.

Ксавье единственной рукой погладил щеку сестры.

- Конечно, это ничего не меняет, но это всетаки чтото, - произнес он спокойно.

Женевьев прижала руку брата к щеке, и по ее лицу покатились слезы. Она попыталась их сдержать.

- Глупо… - произнесла она дрожащими губами.

Ла Скумун кашлянул.

- Я встану. Так мне будет удобнее все организовать, - сказал он.

Его голос изменился. Фанфан и Ксавье переглянулись.

- Не хватает только старины Мигли, - заметил Ксавье.

Миг вместе со своей шарманкой исчез незадолго до конца войны. Никого не предупредив и в неизвестном направлении; друзья даже не знали, жив он или нет.

Женевьев высморкалась.

- Он мог бы оставить шарманку Робертс, - сказала она.

- Фанфан крутил бы ручку в мэрии, - пошутил Ксавье. - Свадьба получилась бы очень необычной.

- А она и так будет необычной, - отозвался Ла Скумун.

Женевьев бросила на него переполненный нежностью взгляд, и он не удержался от желания прижать ее к себе.

Фанфан сделал знак Ксавье, и оба вышли. Комната с закрытыми ставнями была погружена в благоприятный полумрак.

* * *

Огни на Пигаль загорались рано - шел ноябрь.

Все дела Женевьев на юге были улажены, а Ла Скумун еще не знал, оставить кабаре себе или обосноваться в другом месте.

Свадьба была назначена на 15 декабря. Ксавье казался спокойным. Его приступы депрессии стали реже, возможно, благодаря присутствию Фанфана.

Женевьев никогда не заходила в кабаре, а Ла Скумун старался, чтобы Ксавье не проводил там все ночи, особенно в плохие часы, начиная с трех утра, когда иной раз спрашиваешь себя, стоит ли начинающийся день того, чтобы его прожить.

Тогда Ксавье усаживался в углу стойки, смотрел на свой пустой рукав и много пил.