Отмененный проект

Так в Торонто началось движение к тому, что стало называться «доказательной медициной». Ее главная идея – проверка интуиции медицинских экспертов при помощи достоверных данных. В результате научных исследований многое из того, что раньше сходило за медицинскую мудрость, оказалась ужасающе неправильным. Когда Редельмейер поступил в медицинскую школу в 1980 году, например, общепринятое мнение гласило: если жертва сердечного приступа страдает от последовавшей аритмии, нужно дать пациенту средства для ее подавления. Семь лет спустя, к концу медицинского обучения Редельмейера, исследователи доказали, что пациенты с сердечным приступом, у которых аритмия была подавлена, умирали чаще, чем те, кого от этого не лечили. Никто не объяснил, почему врачи в течение многих лет практиковали методы, которые систематически убивали пациентов, хотя сторонники доказательной медицины начали видеть возможное объяснение в работах Канемана и Тверски. Но уже было ясно, что интуитивные суждения врачей могут иметь очень серьезные недостатки, а результаты медицинских исследований больше нельзя игнорировать.

В статье в Science

Даниэль Канеман и Амос Тверски отметили: в то время как искушенные в статистике люди могут избежать простых ошибок, сделанных менее подготовленными людьми, даже самые изощренные умы склонны ошибаться. Как выразились авторы, «интуитивные суждения подвержены заблуждениям в более запутанных и менее прозрачных проблемах». Юный Редельмейер понял: вот «фантастическое объяснение, почему блестящие врачи не застрахованы от ошибок».

Он вспомнил, как допускал ошибки, решая задачи по математике. «Проблема решений существует и в медицине. В математике вы можете проверить свою работу, в медицине – нет. И если мы ошибаемся в алгебре, где ответы очевидны, насколько больше ошибок мы можем допустить в мире, где ответы гораздо менее очевидны?» Ошибка не обязательно постыдна, она просто человеческая. «Нам предоставили язык и логику, чтобы описать те ловушки, в которые люди могут попасть, когда они думают. Это признание ошибок человека. Не отрицание ошибок, не демонизация человека. Всего лишь понимание, что ошибки являются частью человеческой природы».

Но Редельмейер держал при себе еретические мысли, которые он затаил молодым студентом-медиком. Он никогда не испытывал стремления спорить с начальством или нарушать правила, да и не имел такого таланта. «Я очень правильный и законопослушный. Я голосую на всех выборах. Я прихожу на все университетские собрания. Я никогда не имел проблем с полицией».

В 1985 году ординатор университетской больницы Стэнфорда начал, запинаясь, выражать свой профессиональный скептицизм. Однажды ночью на второй год работы, когда Редельмейер дежурил в реанимации, ему поручили поддерживать жизнь молодого человека столько времени, чтобы успеть «собрать урожай». («Сбор урожая» – американский эвфемизм; в Канаде это называли просто «извлечение органов».) Двадцатилетний пациент с мертвым мозгом врезался на мотоцикле в дерево.

Впервые Редельмейер столкнулся с телом умирающего человека моложе себя. «Такая потеря! А ведь несчастный случай можно было предотвратить. Парень не надел шлема».

Редельмейер вновь поразился неспособностью человека оценивать риски, даже когда просчет может вызвать смерть. При принятии решений людям явно не помешала бы помощь, например, требование ко всем мотоциклистам носить шлемы.

Позже Редельмейер говорил одному из своих сокурсников, американцу: «Что с вами, свободолюбивые американцы? Лозунг «Живи свободно или умри» – не по мне. Лучше «Контролируйте меня мягко, и я лучше буду жить». Его сокурсник ответил: «Твою точку зрения не разделяют не просто многие американцы, но и многие врачи». И рассказал о знаменитом руководителе отделения кардиохирургии Стэнфорда Нормане Шамвее, который активно выступал против закона, требующего от мотоциклистов носить шлемы. «От удивления я открыл рот, – говорит Редельмейер. – Почему такой умный парень так тупит? Человек способен совершать ошибки, нельзя не обращать на это внимания!»

В возрасте двадцати семи лет Редельмейер закончил ординатуру в Стэнфорде. К этому времени у него сформировались взгляды, которые впитали в себя дух статьи двух израильских психологов, прочитанной им в подростковом возрасте. Куда приведет его это мировозрение, он не знал. Он планировал, вернувшись в Канаду, переехать на Лабрадор, где предыдущим летом оказывал медицинскую помощь деревне из пяти сотен человек. «Я не отличался отменной памятью или особой ловкостью рук. Я понимал, что не стану великим врачом. А раз я не стану великим, то надо отправиться в какое-нибудь полузабытое место, где я буду нужен». Редельмейер все еще верил, что может практиковать обычную медицину.

А потом встретил Амоса Тверски.