Отныне и в Вечность

– Не нужно зарождать во мне сомнения, дорогой. Я хочу, чтобы с телегонией все так и обстояло, как утверждают высоколобые. Для меня и без того жуткое разочарование, что не могу я сейчас забеременеть… Что значит, почему? Почему не могу, или почему жалею? Не могу забеременеть, потому, что не судьба. Против физиологии не попрешь. Так уж к нашей с тобой встрече в моем организме все неудачно подгадалось. Ах, что это было бы за счастье во время первой брачной ночи мило улыбнуться своему счастливому супругу и заявить, что трюм этого принадлежащего ему корабля, – она похлопала себя ладонью по животу, – загружен до отказа кое-кем другим. Что о первенце великого рода королей Свенланда Фетменов я заранее надежно озаботилась, чтобы ему, великому королю, от его великих королевских забот пустяками не отвлекаться. А вот избавляться от этого первенца великому королю Фетмену нет никакого смысла, потому что лишил меня девственности такой мужчина, что его Фетменовым генам в моей хромосомной цепочке ничего путного не светит, все мало-мальски свободные места уже заполнены так же надежно, как и трюм… Основательно и надежно! – уточнила она, на мгновение задумавшись. – Обними меня, дорогой. Хоть я и чувствую себя, будто по мне промчалось стадо багамутов, но ведь ты снова хочешь меня, я вижу. И самое приятное, что я тоже очень этого хочу. Только не вздумай влюбляться в меня, совместного будущего у нас быть не может. Даже как у любовников. Супругой я королю Фетмену стану о-очень плохой. Хуже некуда, сам виноват, придурок. Но вот королевой я намерена стать великой, а посему великим людям в моих фаворитах делать нечего. Тебе же, очень даже может быть, за эту ночь еще придется кровью платить. Гнать тебя будут как кенгуры багамута – одиночку. И преследовать. И травить. Уехать бы тебе отсюда куда-нибудь подальше, хоть бы в Чину, что ли, пока не поздно. Почему в Чину? Ну, не в Бразил же? Бразилки, говорят, женщины темпераментные, а я эгоистка и ревнивая. Возьми меня дорогой. Возьми везде, я не хочу оставлять никому другому ни одного уголочка своего тела, самого потаенного. Ты должен быть у меня первым во всех, а-абсолютно всех смыслах.

И тут у Люкса в голове будто бы лопнула какая-то перенапряженная струна. Будто окна какие-то распахнула в нем Свена, высветив нестерпимой яркости светом самые дальние уголки его памяти. Все о чем она рассказывала, что от него хотела, все происходящее наедине между мужчиной и женщиной было ему, оказывается, давно уже знакомо и не раз испытано, и память об этом – он чувствовал, он знал! – должна была быть ему ценна и дорога. Да что там, будто плотина какая-то оказалась прорванной в его памяти. В него хлынули образы странных, но бесконечно знакомых и даже дорогих ему миров, могучих космических кораблей, людей, женщин, прежде всего, женщин, любивших его и любимых им… им?.. им, кем же еще! Ну же, ну, одно усилие, еще оно маленькое усилие и он все поймет, поймет окончательно и бесповоротно, а Свена приваливалась к нему, дрожа и всхлипывая, и ее руки, ее губы были всюду, всюду, всюду…

За окном медленно поднимался рассвет.

4

– Боже, если бы нам было так легко уладить свои дела, как Ваши, дорогой сэр актуализатор, мы были бы на седьмом небе от счастья, – сказал Флай, покосившись на Фетмена. – В чем Вы тут видите проблему?

– Но это же ясно, – удивился Генрик. – Штатным расписанием лаборатории сотрудники, которые занимались бы подбором университетской молодежи, не предусмотрены. Между тем, если этим не заниматься, как пополнять лабораторные кадры? Формально мы можем, конечно, отправить запрос в Управление кадров Его Величия, но пока они там раскачаются… да и кого они нам пришлют? Здесь же мы можем отбирать самых одаренных, самых перспективных. В конце концов, и Виддер, и эта умненькая девочка Анабель – местные, лемуры, а они сегодня мои ключевые сотрудники, начальники аналитических отделов. Да разве одни они? В наших структурах полно лемуров. Я и сам по происхождению лемур, не будем и об этом забывать.

– Вот видите, – ОС пожал плечами. – Значит, выход все-таки имеется?

– Вероятно, раз нас в лаборатории так много, но я его не вижу. Все эти сотрудники появились тут еще до меня, и я представления не имею, как эта работа была тогда организована. Секретность эта самая ваша, чертова, и никакой преемственности.

Беседа проходила в отдельном кабинете той самой таверны, куда когда-то вытаскивал Фетмена неугомонный Брандис полакомиться плонсами по чински и сладенькими молоденькими лемурками. Плонсы и сейчас исходили на столе экзотическими ароматами, правда, вот о девицах речь даже и не заходила, всем присутствующим было не до девиц.