Отныне моя

— В каком смысле? — еще раз уточнила ошалевшая Катя.

— Да что тут непонятного?! — не выдержал он и красноречиво потер палец о палец у нее перед носом. — Но учти, деньгами не возьмут, так что придумывай что-нибудь! — и уточнил: — Во сколько завтра комиссия?

— В два часа дня, — удрученно вздохнула Катя.

— Успеешь подготовиться, время у тебя есть, — решительно сказал Сергей Андреевич.

Он немного помолчал, пожевал губами, и ехидно добавил:

— Помощницу свою припаши, вместе завтра с ней поезжайте, а то мало ли! Зря я, что ли, на нее трачусь?!

Катины нервы не выдержали, и ее понесло:

— За что ты взъелся на Глашу, за что? — ее голос задрожал от обиды. — Она умная, расторопная, аккуратная. На нее всегда во всем положиться можно. Глаша для меня — подарок судьбы!

— Да так уж прямо и подарок! — ухмыльнулся свекор.

— Для меня — да! — отчеканила Катя, и выпалила ему в лицо: — Одна я поеду завтра, понял?! Покалечили Глашку подонки ваши местные. Места живого у нее на лице не оставили, руки изуродовали!

— За что? — побелевшими губами спросил Сергей Андреевич.

— За то, что в машину к ним отказалась садиться, — с ненавистью проговорила Катя. — Что у вас в деревне за законы такие волчьи, девчонку беззащитную ни за что гнобить?!

Она резко споткнулась на полуслове и замолчала. Свекор застыл, неестественно выпрямившись. Лицо его внезапно приобрело прежний, как во время болезни, бледно-зеленоватый оттенок. Под потухшими глазами залегли глубокие тени. Казалось, что из Сергея Андреевича вынули душу. Катя испугалась не на шутку. Она вскочила со стула изаметалась по кабинету:

— Пап, ты что? Плохо тебе, да? Зачем я тебе только сказала про Глашку, — каялась она, трясущимися руками наливая в стакан воду из пластиковой бутылки. — А таблетки где? — она попыталась открыть ящик стола.

— А ну-ка, уймись, не мельтеши! — грубым окриком свекор вернул Катю на место.

Она присела на краешек стула. И вдруг ее пронзила догадка, мигом превратившаяся в уверенность. Бестактные слова сорвались с Катиных губ прежде, чем она сумела сообразить, что о таком спрашивать нельзя:

— Глаша, что, твоя дочь, да? — от осознания нелепости ситуации она зажмурилась.

Сергея Андреевича будто выбросило из-за стола невидимой пружиной. Он рванулся к Кате и навис над ней, тяжело дыша.

— Дура ты! Городишь всякую хрень, — со злостью бросил он ей в лицо.

Она открыла глаза. Сердце тяжело ударилось о ребра. Свекор испепелял Катю взглядом, в котором плескалась боль вперемешку с яростью. Он молча развернулся и, с грохотом отодвинув стул, вернулся на место. Дрожащими пальцами схватил лежащий на столе карандаш и с хрустом переломил.

Катя от страха боялась пошевелиться. «Совсем у меня разум помутился, как только язык повернулся спросить у него такое», — заливало ее душу раскаяние.

— Соображай в следующий раз, что говоришь, — будто подслушав Катины мысли, обронил свекор. — Если бы Глашка была моей дочерью, хоть трижды незаконной, на нее косо ни разу бы не взглянули, не только куда-то тащить! В законе, не в законе, а свое дитя обидеть не позволил бы!

В кабинете установилось напряженное молчание. Катя не сводила с Сергея Андреевича вопросительного взгляда.

Он тяжело вздохнул:

— Ладно, расскажу тебе кое о чем. А то ведь так и будешь на меня своими глазищами зыркать да предположения глупые строить. Только учти — про что расскажу, — проговорил он измученным голосом, — пусть между нами останется, поняла?!

Катя заворожено кивнула. Свекор, глядя куда-то в сторону, глухо заговорил:

— Вы, девки, сами, порой, не знаете, что вам надо! Если засядет какая блажь у вас в голове, не выколотишь! — Он помолчал и с раздражением произнес: — Так вот, знай! Никакого отношения к рождению твоей помощницы я не имею! Заруби себе это на носу! — Он горько усмехнулся. — Хотя, наверное, мог бы, — Сергей Андреевич вдруг поймал Катин взгляд и продолжил: — А вот к тому, что мать ее Юля, умница-раскрасавица, после школы прямиком в Москву направилась «на промысел», причастен. Это она так считает!

Катю от охватившего изумления слегка затрясло. Точно, свекор спятил! Несет какую-то ахинею про Глашкину мать, намеки непонятные делает. Видно, весь мыслительный процесс отразился у Кати на лице, потому что Сергей Андреевич с досадой усмехнулся:

— С ума я не сошел, не думай! В разуме пока. Послушай, как дело было. Тогда мы с Ниной и Димкой в совхозной квартире жили, в доме по соседству с Юлькиным. Когда она одиннадцатый класс заканчивала, заметил я, что влюбилась Юлька в меня. Так и вилась возле меня, так и вилась! То возле магазина как бы ненароком встретит, то на тропке к дому невзначай обгонит. А сама все шепчет, шепчет. Да так жарко, а уж посмотрит… Ну, вы это, девки, делать умеете, — Сергей Андреевич насупился. — До сих пор не пойму, что она во мне, глубоко женатом мужике, тогда нашла! Я же знал, что некрасавец, да и деньгами был не богат. Какие в совхозе деньги — смех один!

Свекор замолчал. На его лице проступило выражение грусти и какого-то сожаления.

Минуты три прошло, когда Катя осмелилась его поторопить:

— Пап, а дальше?

Он очнулся и продолжил: