Отпечатки на следах [СИ]

— Ну, вошел–то он живым. Ни муж, ни жена не могли точно вспомнить, что же она крикнула. Он утверждает, что она крикнула: стреляй! Она припоминает, что кричала: это он! Ну, имея в виду своего похитителя. В любом случае он схватил пистолет и выстрелил в вошедшего. Дважды.

— Постой, а она, что ли, видела пистолет у себя за спиной?

— Она утверждает, что этим–то пистолетом ее и ударили по лицу.

— Кто ударил?

— Тот, кто связал. Она утверждает, что этот кто–то и был убит ее мужем.

— А как ее похитили?

— Я не расспрашивал ее так подробно, мы отправили ее в больницу. Необходимо обследование и хотя бы минимальная помощь: мало ли что с ней успели сделать, да и эта кровь из раны на лице.

— Пока ничего не ясно. Как похитили, где? Почему, если предположить, что похититель и жертва — одно лицо, почему он не ждал в квартире, а куда–то уходил, причем оставив оружие? Зачем? Чтобы получить пулю от мужа?

— Все верно. Работы очень много. Больше всего меня смущает реакция мужа.

— А что такое?

— Я же говорю, он совершенно подавлен.

— Неудивительно. А если б у тебя жену похитили?

— Типун тебе… Но ведь все обошлось. И тем не менее, он был настолько растерян, что вспомнил об адвокате лишь, когда его арестовывали.

— Вы его забрали?

— А что с ним делать? Он сам позвонил и сознался в убийстве. Осмотр места преступления пока полностью подтверждает его признание. А вот версия о похищении жены — пока еще область фантастики. Нет, мы будем ее проверять, но пока доказательств нет, он — подозреваемый в убийстве, это однозначно. С какой стати отпускать его?

— Кстати, убийство — тоже повод для плохого настроения.

— Согласен. Просто он все время твердил, что все это нелепость, ошибка, и что он случайно убил.

— Случайно?

— Он сказал, что убитый не может быть похитителем.

— Это состояние аффекта. В шоке еще не такое наговоришь.

— Возможно, но в остальном его версия событий звучит стройно и с некоторыми натяжками даже правдоподобно.

— И что ты думаешь?

— У меня полное впечатление, что он знал убитого.

— Знал? Но ведь со слов жены, погибший и есть похититель!

— Вот ее состояние гораздо ближе к понятию аффекта.

— Слушай, может хватит на сегодня, а?

— Ты устала? Ой, я и забыл. Как прошел бал?

— Скукотище — притворно зевнула Наташа.

— Ладно. Давай тогда постелим.

— Если честно, я действительно устала. — она убрала руку из–под головы и полностью растянулась на диванчике. — Но, если хочешь, могу предложить свою версию.

— Да ну? — Николай расстегивал рубашку.

— Сколько погибшему лет?

— Если паспорт не фальшивка — двадцать четыре.

— А ей?

— Двадцать один.

— По паспорту.

— Да не было при ней никакого паспорта. Просто, когда записывали их данные…

— А мужу сколько?

— Сорок два… Или сорок пять. Я не запомнил, если честно.

— Ага. Ну, то есть с погибшим она по большому счету ровесница.

Николай вышел в прихожую, откуда вернулся уже майке, но с рубашкой, висевшей на плечиках.

— Что ты хочешь этим сказать? — улыбнулся он.

— Зря смеешься, — зевнула Наташа, теперь уже не сдержавшись. — Гораздо менее фантастическая гипотеза, чем вся эта басня с похищением.

— Так уж и басня?

— Конечно. Муж застукал жену у любовника, который зачем–то отлучился.

— Ну–ну.

— За хлебом, за сигаретами, не знаю.

— У него ничего с собой не было.

— Убийца успел спрятать. Вы бы не кухне отпечатки поснимали с продуктов.

— Мы много с чего сняли отпечатки.

— Ну и славненько. Приехал он значит…

— Кто, жертва?

— Да нет, муж. Представим, что кто–то — кстати, вполне возможно, что женский голос из мобильника — навел его на место измены его собственной супруги. Разве не правдоподобно?

— Допустим.

— Он приезжает — жена в постели, или ладно. Сейчас скажешь, что постель не была расстелена.

— Правда, не была.

— Пусть просто жена будет обнаженной.

— Она была одета.

— Это уже когда вы приперлись. А к приезду мужа она была обнажена и ждала не его, а любовника. Кстати, — Наташе приподнялась на локте, — любовник мог никуда и не отлучаться. Просто у нее был ключ от его квартиры, она приехала до появления любовника, разделась и стала ждать. Поэтому, кстати, и дверь была открыта.

— Не понимаю, зачем ей заранее раздеваться. В квартире, насколько я успел почувствовать, весьма прохладно.

— Много ты понимаешь в пылкой любви?

— Чегоо?

— Ну, хорошо, хорошо! Пусть не разделась. Но то, что муж, приехавший по наводке, действительно застает ее в чужой квартире, которую ему отрекомендовали, как жилище любовника жены, разве сам этот факт не обвиняет ее в глазах супруга?

— Я знаю, что ты скажешь дальше, — Николай аккуратно положил вешалку с рубашкой на спинку дивана. — Он привязал ее к стулу — допустим, что скотч и веревка случайно оказались под рукой, более того, предположим, что именно они и навели взбесившегося ревнивца на мысль о прикованной к стулу жене. Так?

— Пока все верно.

— Идем дальше. Он устраивает ей сцену ревности, если так можно назвать избиение связанной супруги и в это время на сцене появляется любовник, которого наш Отелло укладывает двумя выстрелами.

— Да, и заметь — весьма благородный Отелло. Свою Дездемону он так и не придушил.