Отпечатки на следах [СИ]

— Ну да, — она вдруг почувствовала невероятную легкость и, более того, свое превосходство над ним, — ты же у нас телекиллер. Кстати, ты платишь налоги?

— А что? — не понял Константин.

— Да так. Киллеры, кажется, не платят. А вот телевизионные, — она демонстративно почесала в голове.

— Послушай, — он похоже решил перехватить инициативу, — я тебе работу предложить хочу.

— Ух ты! И что мне предстоит? Делать минет в прямом эфи…

— Перестань! — прикрикнул он. — Зачем ты так? Я ведь серьезно. Ты — хорошая журналистка, я изучал твои материалы. Будешь делать скандальные репортажи в моей программе, разоблачения. Ну, ты понимаешь. Мой анонс твоего репортажа — это будет как косточка для собачки: зритель уже будет знать, что его ждет горяченькое и начнет истекать слюнями. Отличный тандем может сложиться, ты не находишь?

Наташа прищуренно рассматривала Константина. А он красивый, подумала она: высокий лоб, острый нос, выдающийся волевой подбородок.

— Ты меня извини, Костя, — она положила ладонь на его колено, — но я тебе отчего–то не верю. Зачем я тебе? У тебя на нашем молдавском небосклоне и без меня популярность неземная.

— Популярность, — с внезапным отчаянием вздохнул он, — сдуется скоро моя популярность. Как дырявый мяч.

Наташа отвернулась и помолчала.

— Что–то случилось? — спросила она.

— Хозяин продает канал.

— Ну и что?

— Ничего. Хорошего ничего. Продает одной коммерческой структуре.

— И что, я спрашиваю?

— Крышка мне, вот что. Сценарий–то программы он расписывал. Ну как, — помялся Константин, — он определял темы. Сегодня надо наехать на министра икс, а через неделю — на депутата игрек. И вываливал гору компромата — на, мол, Костя, собери паззл так, чтобы все взвыли.

— Это я понимаю.

— А теперь все, меценатство закончилось. Третьяковщина там, савваморозовщина, блядь. Новым хозяевам прибыль нужна. А это значит — мультяшки, спизженные голливудские премьеры, эротика после одиннадцати. Ну и реклама, само собой.

— У тебя же рейтинговая программа.

— Какой там на ху… — он стукнул кулаком по рулевому колесу, — рейтинг сдуется за месяц, это максимум. Если информации не будет. А откуда я ее теперь брать буду? У прежнего, что ли, хозяина, клянчить: ну, одолжите, Серафим Иваныч, ну по старой дружбе! Или платить ему, что ли? Так плевал он на мои бабки со своими миллионами.

— А с собой он тебя не собирается забрать?

— Куда? — горько усмехнулся Константин, — мне кажется, он вообще решил выйти из игры, свалить в какой–нибудь Лихтенштейн или вообще на островок.

— Ну, хорошо, — сказала Наташа, — а мне, мне из чего репортажи лепить? Если даже у тебя облом вырисовывается.

— Вот я и подумал, — словно продолжая начатую мысль, наклонился к рулю Константин, — твой муж — он ведь в главном комиссариате…

Наташа мысленно поблагодарила себя, что не успела пристегнуться, это сократило ей время для прощания, а прощаться с Константином вслух ей не хотелось. И все же жирную точку она поставила. Хлопнув изо всех сил дверцей «бэхи» — так, что наверху что–то затрещало, словно кто–то вытряхивал ковры. Наташа подняла голову — явно отходившие ко сну вороны мгновенно проснулись, и, раздраженно каркая, закружили над тополем — согнанным местом обитания.

— Идиотка! — услышала она через полуспущенное стекло автомобиля. — Можешь забыть о своей карьере, сдохнешь в своей вонючей газетенке! Больная…

— Сволочь! — огрызнулась Наташа и дважды треснула кулаком по багажнику, а еще однажды рассекла кулаком воздух, когда черный БМВ, взвизгнув колесами, а может, тормозами, стал трусливо удирать — ровно до первого перекрестка, повернув на котором, он исчез.

Как хотелось верить Наташе — из ее жизни и навсегда.

8

Осознание произошедшего отняло у майора Апостола никак не меньше получаса. Он никак не мог заставить себя сесть за рабочий стол, все расхаживая по своему небольшому кабинету, передвигая стулья и перекладывая с место на место бумаги и папки. В голову лезли сплошь лишь хорошие воспоминание и чаще всего — знакомство с Наташей, случившееся здесь же, в этом же кабинете.

— Вот так номер, — пробормотал Николай Андреевич и все же присел, правда на подоконник.

Изумление не отпускало его, как назойливый приступ радикулита, но в отличие от спинного недуга, это ощущение ему хотелось продлить как можно дольше. Дело у майора никто не отобрал, а подробности он получил при встрече с адвокатом Сорочана.

Тот был предельно деловит и откровенен.

— Воля ваша, Николай Андреевич, но случай странный, вы не находите? — спросил он, перебирая зеленые четки.

Майор слегка поежился.

— Да, пока вопросов больше чем ответов.

— Вот именно, — подтвердил адвокат и продолжил с неожиданно прямотой, — я хотел бы, чтобы вы продолжали вести дело.

— Не понял, — Николаю показалось, что он ослышался.

— Все вы поняли, — холодно заметил адвокат, — мы — я и мой клиент, сделаем все возможное, чтобы расследование вели именно вы. До полного раскрытия дела.

— Вот оно что.

— Вас что–то смущает?

— По–моему, это не совсем в сфере вашей компетенции.