Отпуск строгого режима

– Как ты определяешь, кто это – холера, пингвин, флегма или этот мелкохолик? – с хитрым любопытством спросил Борода.

– Опыт – великий учитель. Смотрю и вижу.

– Че, значит, вот так позыришь – и сразу же нутро фраера видишь? Как у лепил на аппарате просвечиваешь? – скептическим тоном проговорил турок-месхетинец.

– Скорей всего, как таможенник, который не только смотрит, что у тебя в баулах, а еще пасет, как ты эти баулы тащишь.

– Говоришь, любого фраера раскусишь? – брал на понт Борода.

– Ну да, – самоуверенно произнес Валет.

– Щас проверим, как ты заливаешь.

Борода аккуратно отодвинул плотно занавешенные шторы, которые подельники задернули, чтобы посторонний взгляд не проник в номер. Наличие камер наблюдения Валет уже проверил. Приходилось верить хозяевам отеля, что они не ублюдки и свято блюдут неприкосновенность личной жизни клиентов – в номере видимых «глазков» и «жучков» не обнаружилось.

– Ну-ка, Валет, позырь на того чувака. Кто он по твоему ранжиру? – Борода, глядя на дорогу за забором, который отделял территорию отеля от остального света, указал на человека, копошащегося в мусорном баке.

Карманник внимательно посмотрел, на кого указывал турок-месхетинец, – человек в длинном то ли плаще, то ли темной тунике, похожей на поповскую рясу, в высокой шапке-скуфейке, бородатый и патлатый, под колпаком света, лившегося от уличного фонаря, отбирал из мусора ценные, на его взгляд, вещи – жестяные банки, стеклянные и пластмассовые бутылки.

– Что ты скажешь об этом «батюшке»? – повторил вопрос Борода.

– Это не просто «батюшка». Он знает местные законы, разбирается в ценах этих бутылок и банок, кому попало их не понесет.

– Ну, об этом бы и я догадался. На фига по дешевке сдавать то, что насобирал, – прокомментировал подельник.

– Он живет под кустом или низкорослым деревом, – продолжал Валет, – днем размышляет о смысле жизни на планете Земля, а вечером работает уборщиком, помогает жить другим, чтобы они не погрязли в собственной грязи. А приехал сюда он из селения, которое уничтожила стихийная катастрофа – селевой поток или оползень.

– Как братэллу Серегу Бодрова?

– Да!

– Откуда ты это все узнал!?

– Вижу и умею видеть…

– Да гонишь… – возмутился Борода, – полный гон и выпендрон. Только я не понимаю, зачем это тебе выеживаться перед корешем.

– Бляха-муха, гон, говоришь? сам присмотрись. Рожа у него полосатая.

– Как полосатая?

– Значит, спит днем под кустом. Загар так ложится. Одет как стародавняя секта, которая о нас с тобой молится. О таких в новостях трындели. Они вычищают наши грязные помыслы, и не только помыслы, а убирают наши отбросы. Тогда как раз говорили, что их селение в горах снесло селевым потоком.

– Ну ты даешь, у тебя в голове чан всякой всячины, и ты эту бурду по мастям раскладываешь… – удивился Борода – А кто он по твоему ранжиру?

– Скорей всего, сангвиник, только заторможенный тягомотными думами о смысле жизни. Но у таких брать нельзя, – заявил Валет. – Да у них ничего и нет. Разве что амулет стародавний, который на того, кто его стащит, несчастье наведет. Гол как сокол.

– Э, не говори. Я тоже иногда в ящик пялюсь, – не согласился Борода. – Видел я, как одного бомжа в Норвегии хоронили. Он всю жизнь банки из-под пива собирал. Так он миллионером оказался и столько всякого добра в разных загашниках припрятал – просто не поверишь. И никто рядом, бомжи такие же, как он, и не подозревал, что у него столько бабосов, – турок-месхетинец еще раз внимательно посмотрел на мужика в черной скуфейке, как будто хотел узнать, не скрывается ли у него под «рясой» мошна с золотыми монетами.

– У этого точно ничего за душой нет, – еще раз сказал Валет. – Брать надо у толстосумов, у жиреющих фраеров. Ощипывать их – то же самое, что делать липосакцию.

– Чего?

– Откачку жира. Чтобы фигура стройней была. Это им даже полезнее будет, – усмехнулся карманник. – Не зажрутся вконец.

– Достал ты меня с мудреными словам, – скривился Борода, – Короче, дело к ночи, а завтра пойдем на это самое… на лепосанкцию, тьфу, блин, на работу?

– Нет, завтра не пойдем, – решительно сказал Валет. – Держи. Это твоя доля.

Карманник протянул пачку евро и долларов Бороде:

– Русские рубли не даю, пока хватит «зелени», будет заначка.

– А почему это – не пойдем? – вскинул свои лохматые брови турок-месхетинец.

– На первых порах и этого хватит. Можно жить… Сейчас нам главное – не засыпаться, а поэтому прикинемся туристами. А после тяжелой работы надо отдохнуть, мы же тоже люди, не всем же трудоголиками быть. Да и я сыт по горло постоянным шухером, всю жизнь в бегах. Надо и нервы полечить. Короче, греем перышки на солнышке. Только давай так – хвостом друг за другом не ходить. В личную жизнь друг друга не вмешиваться – недаром здесь две спаренные шконки, – подмигнул Валет.

– Ладно, – с обидой в голосе буркнул Борода.

Он-то догадался, что у Валета на уме была та привлекательная попутчица из автобуса и теперь фактически кореш-подельник хочет от него если не избавиться, то отстраниться. – Пойду в бар загляну, а то в автобусе кимарнул, сон перебил.