Отравленная страсть

На этот раз говорил не таксист. Голос был с характерным кавказским акцентом. Где-то я его уже слышал, но голова соображала туго. Я приподнялся на руках и сел. Сжатые веки слепо метались между голосами двух беседующих людей.

– Вроде он?

– Точно он. Я эту рожу хорошо запомнил. Перед стеклом на капоте болталась.

– А мне он в голову тогда саданул. Как молотком.

– Из-за него, гада, мы задание провалили.

– Сейчас за все рассчитаемся.

– И мне он должен. Помните, я рассказывал, – это уже в разговор вмешался Витек. А двое предыдущих были не иначе как угонщиками Ириной «Волги».

– Тебя, водила, пока не спрашивают. Лучше плесни воды пацану, – осек таксиста один из кавказцев.

Под торопливыми шагами заскрипел влажный песок, лязгнуло ведро, звучно булькнула вода, шаги засеменили обратно, на этот раз песок хрустел солиднее. Человек остановился рядом со мной, глубоко вздохнул, поправляя сбившееся дыхание, и прохладный ком воды плюхнулся мне в лицо. Пламя пожара мгновенно сбилось, кактусы в глазах превратились в маленькие угольки. Трудно припомнить, когда я получал большее удовольствие от простого умывания.

Я протер глаза и медленно открыл веки. Сначала одно, потом второе. Если на открытые зрачки налепить клейкую ленту, а потом сдернуть ее, боль наверняка была бы меньше.

Прямо передо мной стоял таксист Витек с пустым ведром. Натолкнувшись на мой тяжелый взгляд, он тут же ретировался в сторону. Я посмотрел вправо. Опытным путем выяснилось, что проще повернуть голову, чем сдвинуть глаза. Справа возвышался коренастый мужчина лет тридцати. По характерной фигуре без шеи я тут же узнал кавказца-угонщика, с которым дрался около Ириного дома. Но что-то изменилось в его лице. Ах, да! Он сбрил усы. Над губами кожа была явно светлее, чем на щеках. Ишь ты! Устраняет особые приметы. Слева от меня переминался с ноги на ногу юркий горбоносый тип, который сидел за рулем Ириной «Волги». Я попытался встать.

– Сиди! – толкнул коренастый. В его ладони мгновенно оказался острый нож. Он черканул перед носом зигзаг и пояснил: – Это чтобы вел себя смирно.

Слева что-то блеснуло. Я повернул голову. Юркий кавказец тоже поигрывал ножом. Вот так ситуация: я сидел на коленях между двумя вооруженными ворами.

– Что ты вякал про Отара Тбилисского? – брезгливо спросил коренастый.

Из-за спины послышался испуганный голос Витька:

– Реваз, я поеду?

– Вали! – раздраженно огрызнулся коренастый. Мне показалось, ему явно не понравилось, что прозвучало его имя.

Кавказцы подождали, пока «Волга», натужно ревя на подъеме, скрылась из виду.

– Эй, ты, мразь! Что ты про Отарика Тбилисского плел? – повторил вопрос Реваз.

Я склонил голову, разглядывая песок под коленями. От атаки перцовым раствором я постепенно отошел, но пока не мог сообразить, какой тактики лучше придерживаться в разговоре с бандитами. По всему видать, люди они серьезные, их на дешевый понт, как таксистов, не возьмешь. А какой у них интерес ко мне? Неужели только жажда мести за сорванное дело? Одно ясно, они из Грузии и работают на Отара Тбилисского, а я перешел им дорогу.

Пока уезжала «Волга», я успел осмотреться. Слева текла река, на самом берегу напротив нас лежал проржавевший корпус старой баржи. Справа возвышался крутой песчаный склон. Впереди этот склон изгибался и обрывом уходил в реку. Назад я не оборачивался, но помнил про узкую дорожку, по которой машина съехала вниз. Мы находились в глухом месте между длинным остовом баржи и почти отвесной стеной берега. С реки нас не могли заметить, и берег был наверняка безлюдным. Иначе бы бандиты здесь не устроили встречу.

– Почему молчишь? Колись, сука, где про Отара слышал?

– Чего? – с глупым видом переспросил я.

– Ах, ты! В непонятку уйти хочешь! Кита, поддай ему. Горбоносый с равнодушным видом влепил ногой мне по спине. Удар был силен, не иначе Кита в детстве увлекался футболом. Я плюхнулся на руки. Надо тянуть время и думать, тянуть время и думать.

– У меня голова не соображает, – холодно ответил я. – После этого перца… Глаза ничего не видят, и со слухом что-то.

– Что ты слышал про Отарика? – Реваз слегка наклонился, но говорил, не повышая голоса. – И почему ты про него трепешься?

Рассказать про Калинина и его разговор на повышенных тонах с Ногатиным? Именно там я первый раз услышал имя Отара Тбилисского. Нет, это только запутает дело.

– Про Отарика? Так про него все знают.

– Нет, парень, фуфло не лепи! Ты ляпнул, что на него работаешь, что ты его киллер! – наседал Реваз.

– И записочка у тебя была, – добавил Кита.

– Молчи, – пресек партнера Реваз и добавил что-то по-грузински. Потом уставился на меня: – Отвечай про киллера.