Отражение

И сегодня, во что бы то ни стало, я поговорю с Эдвардом начистоту. Мне надоело кормить клиентов завтраками и размытыми обещаниями, что на днях Максимилиан Эванс непременно с ними свяжется. Уж кому-кому, а мне, как секретарше, необходимо знать, когда их высочество появится. Именно это я и использовала, как основной довод, устроив Эдварду допрос с пристрастием, как только он появился в офисе. Конечно, я была предельно тактична и с особой тщательностью выбирала выражения, дабы не обратить и на себя гнев несчастного отца. И он не рассердился. Видимо, я не первая, кто задавал ему подобные вопросы. Эдвард сел в кресле сына, и я в который раз заметила их внешнее сходство. Красивые мужчины, с ярко выраженной индивидуальностью, яркие, энергичные. Я наблюдала за выражением нерешительности и отрешенности на лице Эдварда, отмечая тонкие морщинки вокруг глаз и более глубокие на лбу. Ему нет шестидесяти. Не старый, без брюшка, одет с иголочки, богатый и одинокий. Странно все это. Макс тоже не подходит на роль семьянина, и последние события тому прямое подтверждение. Что с ними не так?

– Эдвард, вы можете сказать, что не знаете, где находится ваш сын, и я поверю, что так и есть, – еле дождавшись ответа, заявила я. Складки вокруг губ мужчины углубились. Сняв очки, он протер глаза и тяжело вздохнул, – Надеюсь, что меры по его поиску уже предприняты? Вы обращались в полицию?

Эдвард поднял на меня усталый напряженный взгляд. За эти дни он заметно похудел, скулы обострились, а худоба в его возрасте отнюдь не молодит. Весь его облик кричал о душевной боли, и мне стало стыдно за мой допрос. Я бередила рану, причиняя страдания. Его лицо не было таким закрытым, как у Максимилиана, и сейчас Эдвард даже не пытался маскировать свое состояние.

– Что происходит? – мягко спросила я. Он был готов сдаться. Я ощущала его сомнение, – Я ваш друг, все, что вы скажете мне, не выйдет из этого кабинета. Прошу вас, скажите правду. Я сделаю все, чтобы помочь вам. Я же вижу, Эдвард, вы страдаете. Иногда нужно открыться кому-то и станет легче.

– Милая девочка, – горько улыбнулся Эдвард, – Как приятно слушать твои слова, тем более что они идут от души. Ты так помогаешь Энжи. Ты и, правда, настоящий друг. Но, к сожалению, твое доброе сердечко не сможет помочь мне.

– Вы знаете, где Макс? Его хотя бы ищут?

– Неужели ты думаешь, что я сидел бы, сложив руки, – Эдвард тряхнул головой. И никого не нужно искать. Я знаю, где мой сын.

У меня от души отлегло. Пусть Макс и полный засранец, но я не желала ему ничего плохого.

– Слава богу, – вырвалось у меня, – И он собирается возвращаться? Тут дел по горло.

– Я не могу пообещать ничего определенного. От меня ничего не зависит? – Уклончиво отозвался Эдвард.

– То есть? Вы же его отец. Знаете, как лучше повлиять на Макса.

– Не в этот раз, – он посмотрел мне в глаза, и я задержала дыхание. О нет!

– Он же не умер? – вырвалось у меня, прежде чем я подумала, – Простите, разве вы стали бы скрывать. Извините меня.

– Не переживай, я понимаю твое волнение. Даже, если Максу придется … задержаться, я лично прослежу, чтобы никто тебя не обидел. Твое место останется за тобой в любом случае.

– Вы меня пугаете. Макс может не вернуться? Эдвард, мне вы можете сказать.

Мужчина задумчиво смотрел на меня. Несомненно, он носил в себе тайну, которая стала слишком тяжелой ношей. У него нет жены, нет других детей, чтобы поделиться, найти утешение. Не знаю, почему я так прикипела к этой семье. Лика всегда говорила об Эдварде, как о самом замечательном человеке, и он не раз выручал ее. Лика член этой семьи. А я люблю ее, как сестру.

– Что ж, Мила, похоже, ты приперла меня к стенке. Разве можно лгать таким прекрасным и искренним глазам. Мой сын никуда не уезжал из страны. Он в Лондоне.

– Как это? – опешила я.

– Видишь ли, Мила. Макс сейчас находится под наблюдением Ричарда Эймса в лаборатории, не далеко отсюда. Там имеется лечебный центр, где содержатся …некоторые люди.

– И почему они там содержатся? – изумленно спросила я, не сводя глаз с посеревшего лица Эдварда.

– Ну, у них возникают проблемы в поведении, и Ричард с коллегами помогают таким людям приспособиться и научиться контролировать свои порывы. Ты не должна думать, что Макс болен, что он шизофреник или что-то в этом роде. У него есть нарушения, врожденные, связанные с генетикой, но он не псих.

– Конечно, нет, – Покачала я головой. Мне стало дурно. Сбывались худшие прогнозы. Конечно, нет…. Ни один отец, ни одна мать не признают своего ребенка психически больным. Меня охватило оцепенение. Я так хотела правды…. А сейчас мне хотелось сбежать и никогда не слышать того, что мне рассказал убитый горем Эдвард Эванс. И меня не покидало ощущение, что не я должна была выслушивать запоздалую исповедь. Мне хватило бы сухих фактов.