Отражение

– Эймс говорит, что у Макса нет эмоций. И долгие годы, именно благодаря его урокам, Макс спокойно вращается в обществе. А как же наши с ним отношения? Наша связь? Его любовь к матери? К Эми? Можно сымитировать равнодушие, но искреннюю привязанность – никогда.

– Вы абсолютно правы, – снова кивнула я. Эдвард нуждался в понимании и поддержке, и, хотя у меня сложилось немного иное мнение, я ни за что не высказала бы его вслух, – Значит, сейчас Максимилиан находится под наблюдением Ричарда Эймса?

– Да, – тяжело вздохнул Эдвард и провел дрожащими пальцами по лицу.

– Проходит лечение?

– Нет. Медикаменты вводят, если он находится в агрессивном состоянии, после любые успокоительные противопоказаны, так как замедляют работу мозга.

– И чем же ему помогает Эймс? – спросила я.

– Разговоры, психологические консультации. Ричард был готов отпустить Макса через три дня, но что-то произошло.

– Что? – испуганно спросила я, предчувствуя новую беду.

– Макс снова отключился. Ни с кем не разговаривает, не ест, не реагирует на голоса и внешние раздражители. Целыми днями пишет письма.

– Письма?

– Да. Иногда с ним бывает такое. Он начинает писать письма Эмили. Как говорит Ричард, это его способ поговорить с самим собой, собраться, разложить все по полочкам и найти выход, чтобы вернуться. Последний раз такой длительный период кризиса случился после отъезда Софии. Потом были короткие, пара дней, иногда часов. И смерть Сони он принял на удивление спокойно. А сейчас словно с цепи сорвался. Я не знаю, как ему помочь и меня мучает мысль, что я виноват в том, что Макс перегорел. Я взвалил на него слишком много, и мой ребенок не выдержал.

Я не смогла сдержаться. На глаза набежали слезы, унять которые было невозможно. Сердце разрывалось от сострадания и горечи.

Лика говорила мне, что Эдвард человек с большой душой, но я не догадывалась насколько. Потерять дочь, жену и посвятить свою жизнь сыну, отдать ему всю любовь и веру, поставив крест на личном счастье. Даже эта чертова компания была лишь инструментом, необходимым лекарством для Макса, чья умственная деятельность нуждалась в постоянной подпитке. Дать ему все, что потребуется. Но знал ли Макс? Отдавал ли отчет в том, что рядом с ним находиться человек, посвятивший себя ему без остатка? И ценил ли? Я не уверена. Заглядывая внутрь себя, теперь я находила ответы, причины, скрытый смысл слов и поступков. Дело в отсутствии самого смысла. Да, звучит, как бред. Так и есть. Макс Эванс – имитатор. Все, что он делает и говорит, лишено смысла – он пародия. Боже, дай мне сил осознать открывшуюся мне правду, и удержать в себе.

– Лика должна узнать. Вы обязаны ей сказать, – твердо сказала я. Эдвард отвел глаза.

– Знала бы ты, как много раз я хотел, но, черт возьми, Макс – мой сын. Потерять его для меня страшнее. Если он узнает, что я открылся тебе….

– Я не скажу, – качаю головой, тяжело вздыхаю, – Вы обязаны это сделать. Давно следовало сказать Анжелике правду. Вы отдаете себе отчет, в том, что она пережила и ….

– Да. Конечно. Ужасно, все очень страшно! – отрывисто восклицает Эдвард, – Я хочу помочь, но не знаю, как, – Макс должен сам ей рассказать. Будет хуже, если Энжи узнает от нас. Она не простит нам молчания, а ему – лжи.

– Это так, – я не могла не согласиться, – Но, боюсь, чтобы Макс не решил, Лика уже не передумает. Она не вернется.

– Возможно, так будет лучше, – тихо произнес Эдвард. Я взглянула на него с укоризной.

– Меньше страданий для них обоих, – пояснил он. – Она еще совсем молода, и найдет свое счастье, а Макс вернется в свою прошлую жизнь без срывов.

Я отвернулась, чтобы Эдвард не успел прочитать выражение разочарования на моем лице. Но я не осуждаю его. Он любит своего сына. Лика чужая ему. Если бы Эдвард Эванс по-настоящему думал о будущем Лики, он давно бы открыл ей истинное лицо его сына.

***

Макс

«Почему я здесь?