Отражение

– Что с тобой? Ты на себя не похож, – тихо спрашивает мой ангел, глядя на меня с тревогой. Обеспокоена, печальна. Я понимаю, что могу вернуть ее в одном случае. Только в одном….

– Извини, я не спал почти. Голова закружилась.

Она смотрит на меня, тяжело, настойчиво. Снова это выражение, от которого хочется лезть на стену, выть и рвать внутри себя притихшее животное. Теперь я понимаю, с опозданием в несколько лет, что Ричард был прав, всегда прав. Я не имею права на семейную жизнь. Только кратковременные, разовые связи. Так и было, так и было пока… пока что? Почему я отошел ото всех правил, изменил привычному кладу жизни? Чего ради я рискнул своим благополучным существованием? Кому и что я хотел доказать? Что я не отличаюсь от других? Так же как все, могу жениться, воспитывать детей? Я просто дурак. Потому что знаю, что я не могу, как все. Я болен, я другой.

– Господи, как же я устал, – прохрипел, глядя, как в прозрачных серебряных озерах глаз моей жены простирается тревога. Я могу дать ей тысячи поводов для ненависти. Освободить. Но я не могу, не хочу. Трус. Слабак.

– Что с тобой происходит, Макс? Ты давно был у врача? – от его заботливого тона мне еще хуже.

Соберись, тряпка – говорю себе. Непроницаемое выражение лица. Чуть снисходительный тон.

– Все в порядке. Поехали, – завожу машину, делаю вид, что не замечаю, как предательски дрогнули ее губы. Она сейчас очень уязвима и эмоционально расшатана. Я знаю. Я все знаю об эмоциях в различных жизненных ситуациях. И я даже знаю, как должен себя вести муж, в подобной ситуации. Но нашу ситуацию сложно назвать подобной. Мы вне рамок.

Ричард Эймз встречает нас лично. Какая честь. Хочется нервно рассмеяться. Я держу Энжи под руку, пока она проходит регистрацию и заполняет анкеты, подаю необходимые документы из рюкзачка, приношу воду. Эймз смотрит на меня тяжелым взглядом, осуждает. С Энжи, наоборот, сама тактичность и кротость. Вот на нас медицинские халаты, и мы проходим в палату, где будет находиться Энжи. Внутренне содрогаюсь. Как же я ненавижу эти стены, запах, окна, скрипучие двери, шаркающие шаги где-то в коридоре и Ричарда Эймза. Его больше всех. Потому что не могу без него жить. Он мне как мать или что-то вроде того. Моя настоящая мать не захотела воспитывать меня, опустила руки. Я не обвиняю ее ни в чем. Наверно, мы квиты. Она полюбила Энжи, и вот, что я сделал с ней. Я не хотел. Однако, ответственность все равно на мне.

Мы смотрим друг на друга и молчим. Долго. Тишина оглушает. И как назло никто не шаркает. Я дышу ровно, заставляю себя, она – нет. Энжи на удивление спокойна. В ее взгляде больше нет обиды и отчужденности. Напротив, моя жена кажется умиротворенной, почти счастливой. Новый приступ душевной боли заставляет меня отвернуться.

Неловкую ситуацию спасает Ричард. Ненавижу его белый халат, его снисходительное выражение лица, нарочитую доброжелательность.

– Прошу за мной на УЗИ, – он посмотрел на Энжи с особой теплотой. Взгляд, предназначенный мне, был хм… иным, и он знает, что я все понимаю, все вижу, – Макс, после УЗИ ты можешь поехать домой. Вовсе необязательно находиться здесь. Правда, милая? – Ричард улыбнуся Энжи, – Готова?

Она радостно кивнула, и забыв, что мы собирались развестись еще вчера, в порыве чувств схватила меня за руку и доверительно прижалась ко мне.

***

Анжелика

Я не ожидала…. Но это так похоже на Макса – удивлять меня. Случилось то, к чему я не была готова. Стоило Эвансу проявить заботу обо мне и ребенке, вся моя злость ушла на второй план. Но я не могу позволить себе быть настолько наивной. За меня говорят гормоны и все такое. Но мне нельзя забыть, что Макс Эванс, заботливый и внимательный, так быстро примеривший роль будущего отца, может быть и другим. Жестоким, властным, смертельно-опасным. Абсолютно равнодушным. Ядовитым.

И все же….

Я лежу на комфортной удобной медицинской кровати с оголенным животом, который смазан чем-то липким. А Макс сидит рядом, трепетно сжимая мою руку в своей, я не хочу, чтобы …. Чтобы что? Я не хочу, чтобы его не было. Не хочу в этот душещипательный для меня момент быть одна. И это нормально!

Макс смотрит на монитор, как и Ричард Эймз, вызвавшийся делать УЗИ собственноручно. Холодный датчик на моем животе проецирует непонятную для меня картинку на монитор. Я едва дышу от волнения, низ живота чуть схватывает, я смотрю на Макса, его невероятный профиль. Он чуть напряжен. Эти скулы, брови, потрясающие губы, эта совершенная кожа. Я хочу, чтобы наши дети стали его отражением. Я хочу, чтобы он убедил меня в том, что никогда не будет таким, как в тот ужасный день. Я возьму с него клятву и поверю. Я так хочу верить ему. К горлу подкатываются слезы, когда решение принято.

– Я так люблю тебя…, – шепчу я, из глаз катятся слезы. Он растеряно отводит взгляд от монитора, смотрит на меня.

– Что? – он ошарашен внезапным признанием не меньше, чем я.

Я думала…. Я думала, что только подумала, а не сказала вслух. Мы смотрим друг на друга, молча. Я одними губами повторяю. Я люблю тебя.