Отражение

– Макс…, – тон отца стал просительным. В нем слышалась тревога, – Я тебе обещаю – только два дня. Мы должны исключить… – он умолк, не подыскав нужного слова. Но я и так знал, что Эдвард имеет в виду, – Прости, это я виноват, – Неожиданно добавил он с сожалением.

– В чем? Ты тут не причем, – раздраженно отмахнулся я.

– Не стоило оставлять тебя надолго. Я взвалил на тебя непосильную ношу. И ты сорвался.

– Я не маленький ребенок, пап. Майкл вывел меня, и я применил силу. Мне жаль. Я готов понести материальные расходы на его лечение.

– Он, может, подать иск.

– Я дам ему столько, что он откажется от иска.

– Макс, тебе нужно пройти обследование.

– Опять двадцать пять. Мы помним, что было в прошлый раз. Два дня затянулись на месяц, а в предыдущий – на полгода. Я не собираюсь в очередной раз становиться подопытным кроликом Ричарда Эймса. И ты не можешь меня заставить.

– Не могу, – согласился Эдвард, – И не хочу. Ты мой сын, я и люблю тебя. Но мне нужно знать, что случилось. Почему ты напал на него?

– Мы можем поговорить об этом лично? А не по телефону? Кстати, тебе не пора отключить телефон? Или для Эдварда Эванса правила не существуют?

– Ладно, поговорим, когда я буду на месте. Пожалуйста, никуда не уходи и ничего не предпринимай, пока я не приеду. И никаких встреч, и собраний, тебе нужен отдых. Запрись в кабинете, выпей кружку зеленого чая и поспи. У тебя там, вроде, был диван.

– Да, сэр. Будет исполнено, – Насмешливо бросил я в трубку и отключился.

Выполнить пожелания отца было не трудно. Сложнее, оказалось, добраться до своего кабинета, ни с кем не столкнувшись. Я выглядел ужасно. Мятый костюм в пятнах крови, красные воспаленные глаза, руки в ссадинах, цвет лица, как у наркомана со стажем.

Можно сказать, что мне повезло. В коридоре я никого не встретил. Разгар рабочего дня. Сотрудникам некогда болтаться без дела. Все-таки дисциплина – это необходимая вещь. И чем строже, тем лучше.

Оказавшись в своем офисе, я начал не с зеленого чая, а с теплого душа. Одно из преимуществ руководителя – наличие личного душа, гардероба и мини бара прямо в офисе. Я мог бы здесь жить при желании.

***

Переодевшись в чистый отутюженный костюм, я выпил сто грамм виски и занялся просмотром отчетов. Сон не входил в мои планы. Стоит расслабиться на пару часов и день будет потерян. Хотя было одно место, в котором я мог бы расслабиться, не думая последствиях. Постель Анжелики, аромат ее теплой кожи и ощущение бесконечного покоя и блаженства. Только рядом с ней я покидал поле боя и складывал оружие. Как я мог сказать ей правду? Как я могу? Она нежная хрупкая девочка, в жизни которой хватило собственного горя и проблем. Я и так причинил ей немало бед. Зачем ей нужны мои бесконечные заморочки? Я хочу остаться в ее глазах тем, кого она выдумала для себя. Пусть ненадолго, но сохраню этот образ. Для нее. А потом уйду, если она попросит, если я почувствую, что пора.

Все вышло из-под контроля. Я не планировал ничего подобного. Она изменила мою жизнь, изменила меня. Я хотел совсем другого, когда принял решение сделать ее своей любовницей. Что-то произошло, и я не знаю, не помню, когда именно, но мне уже не повернуть обратно. Я попал в собственный капкан. Еще в тот день, когда она набросилась на меня с кулаками в дешевой гостинице, я понял, что проиграл. Если бы я тогда отпустил ее…. Она получила бы шанс на счастливую жизнь, а я свой – потерял бы навсегда. Я нуждаюсь в ней больше, чем она во мне.

Отец приехал, когда народ в офисе разошелся по домам. За час до этого мне звонил Ричард, повторив уже известные рекомендации. Я отказался от госпитализации, но согласился пройти обследование в свободное время. Эймс назначил мне встречи по пятницам и сурово пообещал принять меры, если я ослушаюсь, а также сообщил, что Майкл Ирвинг пришел в сознание еще по дороге в больницу и при тщательном осмотре у него выявили сотрясение мозга средней тяжести, перелом носа и ребра. Майкл грозит мне иском, подчеркнул в конце разговора Ричард. Другого я от Ирвинга и не ожидал. Не он первый….

Мечты о спокойном вечере, вдали от проблем, которые создал, признаю, я сам, безжалостно рухнули, когда появился Эдвард с озабоченным лицом. Глядя на усталые тени под его глазами, углубившиеся морщины на лбу и поседевшие виски, я почувствовал укол совести. Не я ли причина? Я никогда не задумывался, что чувствует отец, вытаскивая меня из очередной передряги. Сейчас я сам мог решить проблемы, но так было не всегда. Он защищал меня, даже зная, что я не прав.

Был ли я благодарным и отзывчивым сыном?

Нет.

Готов ли измениться сейчас?

Не уверен.