Отражения

— Не пойду.

— Тогда я потерплю.

— Хотите поговорить? — понял бармен.

— Да.

— Иннокентий, если не ошибаюсь?

— А вот я тебя не помню, — усмехнулся толстяк. — Хотя память на лица у меня абсолютная.

— Хорошо запоминаете изображения?

— Обладаю развитым мозгом, — язвительно объяснил Кросс. — Раньше здесь работал Игнат, где он?

— Умер, — коротко ответил бармен.

— Жаль.

— Он не мучился.

— Приятно слышать.

— Я получил место.

— Поздравляю.

— Меня зовут Стефан.

— Степан? — переспросил толстяк.

— Стефан, — повторил бармен.

Иннокентий покивал, словно говоря: «Ничего другого я от тебя, дружок, и не ожидал», и продолжил расспросы:

— Я не вижу Учётчицу.

— Старая умерла, новая пока не явилась.

— У вас умирает много народу, — заметил Иннокентий. — А ведь Москва всегда казалась на редкость здоровым городом.

— Здоровые города стали ещё большей редкостью, чем раньше, — спокойно произнёс Стефан.

— Прекрасный ответ, — одобрил толстяк. — Ты будешь отличным барменом.

— Спасибо, — кивнул молодой человек. — Могу я узнать, кого вы ищете?

— У меня нет под рукой фотографии.

На самом деле фотография лежала во внутреннем кармане пиджака, но Иннокентий не настолько доверял новому бармену, чтобы рассказывать о цели своего визита в Москву. Особенное подозрение толстяка вызвало отсутствие Учётчицы, не смерть предыдущей — эта неприятность способна произойти с кем угодно, даже с бессмертными принципалами, — а тот факт, что не появилась новая. Отсутствие Учётчицы стало для Кросса косвенным доказательством того, что его цель находится в Москве, и заставило осторожничать.

— Как же мне вам помочь? — поинтересовался бармен.

— У тебя есть розовое вино? — неожиданно спросил толстяк.

— Разумеется.

— Принеси два бокала за дальний столик.

Бармен посмотрел в указанном направлении и улыбнулся:

— Вы уверены?

— Попробую.

— Удачи.

Иннокентий кивнул, сполз с табурета и прошёл к столику. Он двигался неспешно, на первый взгляд — тяжело, привычно дышал чуть громче обыкновенного, показывая, что перемещение в пространстве представляет для него подвиг, и производил впечатление отдышливого увальня, но люди опытные, умеющие определять воина по неприметным знакам, понимали игру. Кросс блестяще изображал неповоротливого обжору, скрывая свою истинную силу.

— Не возражаешь? — он присел за столик и улыбнулся.

— Какой редкий гость залетел в наш тихий медвежий угол, — с иронией ответила девушка. — Собираешься буянить?

— Считай меня туристом.

— То есть прибыл по делам?

— Разумеется.

— Мог бы соврать, что соскучился по Москве.

— Я не скучаю по земным городам, — махнул рукой толстяк. — Они все одинаковы.

Порча рассмеялась:

— Ты по-прежнему сноб, насекомое.

— Да.

— И чёрствый, как хитиновый панцирь.

А вот это заявление Иннокентий не пропустил. Он свёл брови, припоминая местные идиомы, и уточнил:

— Обычно говорят: чёрствый, как хлеб.

— Да какой из тебя хлеб? — рассмеялась Порча. — Рассказывай, зачем явился?

— Хочу узнать, что творится в городе, — почти сразу ответил Кросс, показав, что ответ заготовлен давно. — Не могу отделаться от ощущения, что назревает нечто неприятное.

— А когда у нас назревало нечто хорошее?

— Уф-ф…

— И неужели это чувство появилось у тебя только в Москве? — продолжила Ленка.

— Нет, — признался Иннокентий. — Это ощущение преследует меня повсюду. С тех пор, как погибли Древние.

— Первородные готовятся к большой резне, — вздохнула Порча. — Все чувствуют её приближение. Молох давно хотел откусить Москву, но Авадонна считался любимчиком Элизабет, и это обстоятельство заставляло Молоха сидеть ровно. Теперь он точно сюда полезет. — Она откинулась на спинку диванчика и развела в стороны руки. Под майкой Порча ничего не носила, поэтому её нынешняя поза получилась более чем провокационной. Толстяк оценил. — Ты работаешь на Молоха?

— Да, но не против Авадонны, — Иннокентий выложил на стол фотографию из внутреннего кармана пиджака. — Видела его?

— Нет, — качнула головой девушка, едва взглянув на изображение. Толстяк тут же убрал фото. — Ты его не чувствуешь?

— Ещё не принюхивался, — ответил Кросс. — Думал пойти простым путём — через Учётчицу, но она умерла. Отчего, кстати?

— Говорят, от старости.

— Ты веришь?

— После смерти Древних я готова поверить во что угодно.

— Согласен.

Наконец-то принесли розовое. Поскольку посетителей не прибавилось, бокалы доставил лично Стефан и даже задержался, надеясь, что ему предложат присоединиться к разговору, но приглашения не дождался.

А разговор продолжился после того, как бармен вернулся за стойку.

— Здесь тебе никто не поможет, — медленно произнесла Порча, потягивая розовое. — Гаап хочет единолично возглавить город, и, кажется, у него получается. Во всяком случае, Авадонна ест у Ястребиного с ладони и послушно виляет хвостом. Остальные, глядя на такое дело, тоже приносят клятвы верности.

— Боятся?

— Никому не хочется попасть под Трибунал.

— Молох тоже чистит ряды, — буркнул Кросс. — Крушит всех, кого заподозрит в нелояльности, и вот-вот объявит себя владыкой.

Порча сделала глоток вина, посмотрела толстяку в глаза, усмехнулась и предложила:

— Ну их всех к дьяволу, насекомое, поехали ко мне.

* * *