Отражения

— Извините, немного шепелявлю — это из-за отсутствия нахлобучника, — продолжил толстяк. Судя по всему, он пробыл в гостиной достаточно долго и успел заскучать.

— Потеряли? — поинтересовался Амон.

— Отдал в ремонт.

— Этим занят хозяин?

— Да.

— Говорят, он прекрасный специалист.

— Поэтому я здесь — не доверяю больше никому, — оживился Иннокентий: — Ваша планета изрядно отстала от развитых миров, и просто чудо, что я сумел отыскать такого специалиста, как Ермолай. Вы тоже принесли что-то в починку?

— Я по личному вопросу, — улыбнулся в ответ Кирилл и перевернул журнальную страничку, надеясь дать понять собеседнику, что не намерен продолжать разговор.

Но не тут-то было. Толстяк подкрутил громкость на планшете и добродушно сообщил:

— Я откусываю людям головы.

— Хобби или по работе? — не отрываясь от журнала, осведомился Амон.

Кросс немного погрустнел:

— По работе… — но через секунду жвала вновь пришли в движение. — Но я отношусь к работе с душой, как к хобби.

— Наверное, у вас много недоброжелателей.

— Не без этого.

— Часто меняете нахлобучники?

— У меня нет возможности их менять, — вздохнул Иннокентий. — Но ремонтировать приходится. До сих пор кое-как справлялся сам, но теперь стану клиентом Ермолая.

— Вы, наверное, издалека?

— Мой мир называется Аммердау, но вряд ли вы о нём слышали.

— Я только осваиваю географию Отражения.

— Это скорее астрономия Отражения, — уточнил толстяк. — Аммердау — планета, отделённая от Земли сотнями световых лет. Я прибыл в свите господина Безликого, а после его смерти застрял здесь.

На самом деле он не был толстым, а казался таким из-за объёмного скафандра, внутри которого пряталось мощное и необычайно крепкое существо.

— Безликий — это Древний? — поинтересовался Амон.

— Один из величайших Древних, — с почтением ответил Иннокентий.

— Что с ним случилось?

— Повздорил с господином Шабом.

— Была причина?

— Мы не настолько хорошо знакомы, чтобы сплетничать о Древних.

— Насколько я знаю, их не осталось, — заметил Кирилл. — Бояться некого.

— Многие баалы с уважением относятся к памяти господ.

— Согласен. — Амон перебрал странички журнала, понял, что почитать толстяк не даст, и задал следующий вопрос: — Почему Шаб не перебил свиту Безликого?

— Кого-то перебил, кого-то оставил… Господин Шаб любил ставить низших в сложные положения. Ведь, по сути, сохранив жизнь, он обрёк меня на медленную смерть.

— Почему вы не улетели домой?

— Господин Безликий строго хранил секрет межзвёздных путешествий и не рассказал его даже под пытками… Хотя кричал на всё Северное полушарие… Господин Шаб умел придавать переговорам перчинку…

— Давно вы здесь?

— Лет сто.

— И сколько ещё протянете?

— Двадцать, может, тридцать… — вздохнул Иннокентий. — Пока не сдохнет скафандр.

— Сочувствую.

— Мы в Отражении, Кирилл, здесь никто никому не сочувствует.

— Не люблю быть таким, как все.

— Тогда спасибо.

Разговорившись, Кирилл был не против продолжить общение со словоохотливым инопланетянином, но беседу прервал хозяин квартиры, вошедший в гостиную с мужской головой в руках. От неожиданности Амон вздрогнул, но через секунду понял, что видит перед собой нахлобучник, и не ошибся.

— Починил, — отрывисто сообщил Ермолай, протягивая голову поднявшемуся с дивана Иннокентию. — Ты напрасно не сказал, что за ухом застряла пуля.

— Не заметил, — развёл руками толстяк. — Или забыл.

— В общем, из-за неё и возникла основная проблема, но теперь всё в порядке, — Машина почесал затылок. — А чтобы два раза не вставать, я почистил фильтры и смазал искусственные мышцы. Эластичность со временем теряется, так что динамика отзыва будет страдать и дальше, но не так быстро.

— Спасибо, — искренне отозвался Иннокентий, ощупывая голову. — Какими монетами берёшь?

— Только старшими.

То есть весом в полную унцию.

— У меня филармоникеры.

— Не имею ничего против.

Иннокентий положил на стол два золотых кругляша и осторожно нахлобучил искусственную голову поверх настоящей. Послышалось едва слышное жужжание, и ткани сошлись, не оставив на шее ни рубца, ни даже тончайшей линии.

— Отличная маскировка, — одобрил Амон.

— На том и держимся, — рассмеялся толстяк. Голос из нахлобучника звучал гораздо чище и естественней, чем из планшета. — Иначе давно попал бы на костёр.

— Сейчас не жгут, — заметил Машина.

— Ну, пустили бы на изучение, тоже хорошего мало, — Иннокентий покрутил головой, окончательно убедился, что с ней всё в порядке, и поинтересовался: — Я пошёл?

— Всего хорошего.

— До свидания, Ермолай! Кирилл, был рад знакомству.

— Увидимся.

Толстяк вышел в коридор, а через положенное время захлопнул за собой входную дверь. Только после этого рыжий повернулся к гостю и протянул руку:

— Ермолай Покрышкин. Машина.

— Кирилл Амон, — ответил тот, поднявшись. — Кирилл.

— Слышал, у тебя в паспорте написано другое имя?

— Оно чужое, — ответил Амон. — Так же как сам паспорт.

— А это имя? — поинтересовался рыжий.

— Этим я сам себя назвал.

— Понятно.

— Правда? — поднял брови Кирилл.