Отражения

— Нет, не Архив, а книги и документы, хранившиеся в доме. — Авадонна помолчал. — В числе прочего я стал обладателем старого атласа времён правления Сулеймана V, и в этом атласе — вы не поверите, — указано расположение одного из неразграбленных хранилищ этого великого принципала.

В действительности, атлас карлик выменял у Виссариона, однако он старался избегать искренности в общении с ненадёжными контрагентами.

— Что мне даст этот атлас? — тихо спросил Портной, но Авадонна прекрасно видел, что у него задрожали пальцы.

— Вы знаете, что вам даст атлас, — спокойно ответил карлик. — Вы можете найти то, что безуспешно ищете с Посвящённым Пэном несколько последних лет. — И тут же усмехнулся: — А можете не найти. — Ещё одна пауза. — Я проверил: хранилище действительно запечатано и не разграблено, даю слово.

Несколько секунд Зиновий пронзительно смотрел Авадонне в глаза, а затем залпом выпил остававшийся в бокале коньяк.

Карлик тонко улыбнулся и продолжил:

— Если вы мне поможете, я передам Кириллу атлас — якобы от вас — и уговорю помочь. То есть вам будет служить лучший из возможных наёмников Отражения.

— Даёте слово?

— Могу поклясться на крови.

— Договорились! — Портной ощерился в улыбке. — Давайте вашу клятву!

Они договорились.

Но сегодня доктор Зольке плохо спал, он понял, точнее, вдруг сообразил: если Татум выживет — у него будут крупные неприятности.

* * *

— Заведение рядом? — поинтересовался Кирилл, увидев, что Машина небрежно захлопнул дверь квартиры, даже не проверив, закрылась ли она.

— Придётся пройтись, но недалеко, — ответил рыжий, нажимая на кнопку лифта.

— Насколько недалеко?

— На Хитровку.

— На площадь?

— Под неё.

— В канализацию?

— В Систему.

— Что такое «система»?

— Потерпи несколько этажей и узнаешь.

Через мгновение за решётчатыми стенами шахты появилась кабина лифта, но Ермолай, к некоторому удивлению Кирилла, открывать дверцу не стал, дождался, когда она распахнётся изнутри и черноволосый лифтёр предложит:

— Прошу.

Лишь после этого Покрышкин шагнул в кабину, Амон за ним, лифт лязгнул, как показалось Кириллу — гораздо унылее, чем раньше, и плавно отправился вниз.

При этом и кабина — кстати, совсем не та, в которой он поднимался на последний этаж жёлтого дома, — и служитель в оливковой униформе показались Амону знакомыми. Жест, которым лифтёр предложил войти, тембр голоса…

«Проклятый старый дом!» — вспомнил Кирилл.

— Не сомневался, что мы с вами обязательно встретимся, — улыбнулся лифтёр. — Рад, что в тот раз всё закончилось благополучно.

— Ты теперь здесь?

— Я давно здесь, — сообщил черноволосый. — Нужно только знать, как меня вызывать.

— Ты работаешь в этом доме? — уточнил Кирилл.

— В Отражении. — Лифтёр улыбнулся. — Меня зовут Аристотель и, предвосхищая ваш вопрос: чаевые приветствуются.

— Вымогатель, — пробормотал Машина.

— Просто бизнес, — не согласился лифтёр. — Люди редко замечают и уж тем более — благодарят тех, кто оказывает им небольшие, но очень важные услуги.

— Мелочи нет, — хмыкнул Амон. — Потом переведу на карточку.

— Вот её номер. — Черноволосый сунул в нагрудный карман Кирилла картонный прямоугольник и тут же распахнул дверцу: — Прошу.

И вышедший из лифта Амон удивлённо присвистнул.

Он ожидал увидеть грязный подвал, сырой и тёмный, наполненный кошачьими запахами и подозрительными звуками, а оказался в обширном, выложенном старинным кирпичом помещении со сводчатыми потолками, похожем на холл подземного замка. Здесь царил полумрак, созданный двумя тусклыми фонарями, а по стенам то и дело пробегали тени: Кирилла, Машины и другие, торопящиеся по своим делам, отдыхающие и дерущиеся. Тени тех, кого не было видно.

— Под домом мало кто работает, тут в основном склады, — объяснил Ермолай, поворачивая к широкому коридору. — На Хитровке гораздо веселее, на Солянке вообще дурдом, а в базарный день — дурдом на выезде.

— Здесь мрачно, — поделился ощущениями Кирилл, заметив, что лифт исчез сразу, едва закрылась дверь — как будто его стёрли со стены.

— Здесь Отражение, — напомнил Покрышкин. — В эту тень веками сваливался образ падшего мира и преломлялся в миллионах тёмных от злобы глаз. Здесь рождается то, чего все боятся, а потом выходит на поверхность, чтобы пожрать Свет.

— В Отражении всегда мрачно?

— Дело не столько в Отражении, сколько в городе, — помолчав, рассказал Машина. — Камни городов притягивают энергию Ша, она путается в них, не может выйти, чтобы рассеяться, и воспроизводит саму себя. Города — это власть Ша.

— Какого Ша?

— Темной энергии Ша, которая плодит всё плохое, что тебе известно, и то, о чём ты пока не знаешь. Энергию Ша излучает Проклятая Звезда, ею питаются Древние, которых больше нет, и Первородные, которых зовут грешниками.

— Почему?

— Почему питаются? — хихикнул рыжий.

— Почему питаются, я могу предположить, — пробурчал в ответ Амон. — Почему их так называют?