Отражения

Псоглавец постучал, но сразу открыл дверь и пропустил Юлию внутрь, в первую из комнат Портного. Эту клетушку, площадью не более девяти квадратных метров, выделила Зиновию Кунсткамера, и она была полностью загромождена ужасной мебелью, оставшейся от бюрократов середины прошлого века: здесь царствовали казённые полки, скрипучие стулья с жёсткими сиденьями, два книжных шкафа и потёртый письменный стол, левая сторона которого ещё при Хрущёве была запачкана отравленными чернилами, да с тех пор не отмылась.

При появлении Юлии Портной резко повернулся, но тут же замер, замявшись, явно не зная, как себя вести, и пробубнил:

— Юлия баал…

— Я тоже рада вас видеть, Зиновий, — тактично отозвалась вдова и остановилась, сохраняя дистанцию. — У вас тут… уютненько.

Это был самый дипломатичный комплимент в её жизни.

— Да… — Портной огляделся с таким видом, словно не узнавал ничего вокруг, понял, что женщина шутит, и окончательно смутился. — Это помещение выделено руководством, сюда может зайти кто угодно, вот и приходится хранить его в столь жалком виде.

— Руководство разрешает вам курить? — притворно изумилась Юлия.

— Курить? — Зиновий проследил взгляд вдовы и увидел дымящуюся самокрутку в правой руке:

— Я задумался и совсем забыл… Вы не против?

— Не против. Мой покойный муж любил покурить душистый табак, а у вас, как я заметила, душистый.

— Спасибо… — Зиновий рассеянно оглядел самокрутку. — У меня хорошая вытяжка… Там, в лаборатории.

В ответ Юлия вновь улыбнулась и указала на плакат: «Кто ты, Ктулху?»

— Вы не знаете?

— Хочу его вскрыть.

— Ах, вот как… Для начала его нужно найти.

— Ну, Медузу я отыскал… — Портной наконец разглядел саквояж в руках псоглавца и засуетился: — Позвольте пригласить вас собственно в лабораторию, Юлия баал. Она тут… за стеной.

И подошёл к одному из книжных шкафов.

— Руководство выделило вам две комнаты? — продолжила «удивляться» женщина. — Наверняка у вас полно завистников, Зиновий.

— Руководство о второй комнате не знает, — объяснил Зольке. — Я внёс некоторые изменения в планы здания, и теперь считается, что за этой стеной расположено бомбоубежище. А кто будет измерять площадь бомбоубежища?

— Ловко, — оценила вдова.

— Спасибо.

Зиновий нажал на скрытую кнопку, шкаф сдвинулся, и они прошли в лабораторию. В весьма обширное помещение, в центре которого располагался крепкий стол со множеством ящиков, встроенных шкафчиков и гладкой металлической столешницей, идеально чистой, отполированной до зеркального блеска. Стол был снабжён изрядным количеством приспособлений, среди которых присутствовали лампы, как яркие, так и узконаправленные, штанги с разнокалиберными увеличительными стёклами и подставки для инструментов. А завершали композицию фиксирующие ремни для пациентов.

Или жертв.

Сейчас свободные.

Как и в кабинете, стены лаборатории оказались загромождены мебелью, но хотя полок и шкафов здесь было намного больше, из-за размеров помещения они не производили столь гнетущего впечатления. А стоящие между шкафами витрины и колбы с «опытами» привлекали внимание, превращая лабораторию в мини-музей. И вдова Александер не отказала себе в удовольствии рассмотреть одно из достижений Портного — саблезубую макаку с небольшими, но явно острыми рогами и кожистыми крыльями.

— Я делал этот проект для госпожи Элизабет, — негромко сообщил Зиновий, нервно затянувшись самокруткой. — Это третий образец… не выжил… А четвёртый, для которого я взял шимпанзе, оказался удачным.

— Муж говорил об этой работе, — кивнула женщина. — Восхищался…

— Спасибо.

В дальнем углу была оборудована «зона отдыха» — два кресла у журнального столика, в одном из которых сидел плечистый мужчина в тёмно-сером костюме и красной рубашке. Увидев вошедших, он поднялся, отдал дань вежливости, сделав три шага навстречу, и остановился, глядя на Юлию со спокойствием независимого и абсолютно уверенного в себе человека. И явно не собираясь начинать разговор, что при общении со знатным баалом граничило с оскорблением.

Вдова Александер тоже остановилась и обронила:

— Мне тут, пожалуй, нравится, — полностью сосредоточившись на рабочем столе Портного.

Тот понял, что назревает скандал, вздохнул и сообщил:

— Это посвящённый Пэн, Юлия баал, мой… компаньон.

— Посвящённый во что? — небрежно осведомилась вдова, продолжая разглядывать стол.

— Я — сепс, — с достоинством ответил Пэн.

— Посвящённый во что?

— В таинства моей семьи.

Юлия наконец соизволила отвлечься от изучения технических приспособлений и вопросительно посмотрела на Портного, давая понять, что желает услышать ответ на вопрос. Присутствие независимого сепса, знающего таинства семьи, она полностью игнорировала.

— Именно посвящённый Пэн доставил в Санкт-Петербург Медузу, — промямлил Зиновий, мысленно проклиная дурацкий характер компаньона. Сепсы, так же как волколаки и многие другие существа, любили показать норов, но обычно им хватало ума не злить баалов. К сожалению, обнаружение Медузы заставило Пэна позабыть, что он пока не ровня высшим грешникам.