Отряд отморозков. Миссия «Алсос» или кто помешал нацистам создать атомную бомбу

Откровенно говоря, у «Трудолюбивой Лизхен» было мало шансов на успех. Ускорение снаряда такого размера с помощью серии взрывов требовало невероятно точного расчета времени, который электроника того времени вряд ли могла обеспечить. Весной 1944 г. на полигоне к западу от Берлина испытания «Фау-3» оканчивались неудачей одно за другим: снаряды либо взрывались внутри стволов, либо выходили из-под контроля во время полета. Учитывая все это, некоторые историки сомневаются, что «Фау-3» вообще когда-либо могли заработать. Тем не менее Альберт Шпеер – определенно, самый трезвый и реалистичный нацист в окружении Гитлера – клялся, что испытания идут в верном направлении и уже находятся на конечной стадии. Позднее модифицированные «Фау-3» были успешно задействованы против войск союзников в Бельгии и Люксембурге.

Независимо от реального потенциала «Фау-3», в ту пору и нацистские лидеры, и союзники считали, что это устройство сработает. Опасность казалась особенно серьезной, учитывая наличие у Германии программы разработки ядерного оружия. Не было никаких убедительных доказательств связи Мимойека с «Веморком» или Урановым клубом, но слухи и намеки продолжали отравлять умы. В самом деле, какое другое оружие может оправдать вложение стольких денег, такого труда, такого количества бетона? Только ядерное. Один работавший на Манхэттенский проект физик настолько боялся атомных ракет, что начал слушать передачи Би-би-си дважды в день – не ради новостей, а чтобы убедиться в том, что Лондон все еще существует. Даже верховный главнокомандующий союзными силами в Европе генерал Дуайт Эйзенхауэр, когда его информировали об этих объектах, только качал головой и бормотал: «Вы меня до чертиков пугаете».

Понятно, что союзникам нужно было нейтрализовать эту опасность, причем быстро, прежде чем немцы укрепят бункеры до такой степени, что никакие бомбежки уже не помогут. Поэтому Эйзенхауэр решил, что удары по ракетным объектам, включая бункеры, получат наивысший приоритет среди операций в Европе, за исключением высадки в Нормандии. Соответственно, армия и флот США приступили к выполнению этой задачи и разработали настолько диковинный проект, что он вызвал бы улыбку даже у чудаков из УСС. Новая операция ВМС США получила название «Наковальня», и Джо Кеннеди вызвался в ней участвовать одним из первых.

Глава 36

Вторая атака Гровса

В начале 1944 г. генерал Лесли Гровс предпринял еще одно наступление, хотя и довольно неординарное. Вместо того чтобы бомбить исключительно военные и промышленные объекты, он решил, что настала пора ударить по научным целям. Его первоочередная задача заключалась в том, чтобы выжить исследователей из «удобных» лабораторий и затормозить их работу, но он определенно не стал бы возражать и против более радикальных последствий. Как было сказано в одном из отчетов, «уничтожение научного персонала… принесло бы особенно большую пользу».

Получив сведения от руководителей Манхэттенского проекта, Гровс выбрал в качестве мишеней обсаженные вишневыми деревьями улицы Далема, пригорода Берлина, где работали Отто Ган и Вернер Гейзенберг. Поскольку лаборатории раньше никто не бомбил, этот район оказался практически беззащитен, когда вечером 15 февраля 1944 г. эскадрилья союзников сбросила на него бомбы. Обе лаборатории сильно пострадали, особенно институт ядерной химии Гана. Одна бомба попала практически в его рабочее кресло и разнесла всю южную стену кабинета. Кровля здания вскоре загорелась, и уцелевшие научные сотрудники попытались спасти книги и оборудование, передавая их по цепочке. Затем они отступили и смотрели на языки ярко-красного пламени на фоне ночного неба. «Ужасное и прекрасное зрелище», – вспоминал один из них.

По счастливой случайности Ган в то время в Берлине отсутствовал. Он разыскивал новое место для лаборатории в Шварцвальде на юге Германии, чтобы обезопасить себя от подобных налетов. Поездка, несомненно, спасла ему жизнь. Тем не менее 64-летний химик потерял в результате бомбардировки бóльшую часть своих научных наработок; особенно он оплакивал гибель частных писем от таких ученых, как Эрнест Резерфорд.