Отряд отморозков. Миссия «Алсос» или кто помешал нацистам создать атомную бомбу

Гаудсмит приехал в Голландию, чтобы изучить документы завода, который когда-то поставлял в Пенемюнде электронно-лучевые лампы; он подозревал, что Урановый клуб тоже заказывал там какие-то детали. Завод находился всего в 130 км от Гааги, где Гаудсмит провел детство, и, хотя добраться туда было невозможно (немцы контролировали территорию между ними), он надеялся, что кто-нибудь в этом районе слышал какие-то новости.

И действительно, на заводе он встретил молодого голландского физика, ученика своего друга Дирка Костера. Студент подтвердил, что родителей Гаудсмита действительно депортировали; штемпель на последнем письме, которое Гаудсмит получил из концлагеря в Чехословакии, не обманул. Тем не менее Костер не потерял надежду. Он отправлял им в лагерь посылки с едой, чтобы помочь продержаться. Более того, студент упомянул, что Костер обратился к «влиятельным немецким коллегам» с просьбой замолвить за них слово.

Неизвестно, сказал ли студент, что одним из этих коллег был Вернер Гейзенберг, но это выглядит правдоподобным. Если так, Гаудсмит, должно быть, почувствовал укор совести. Во время войны он предлагал похитить Гейзенберга, а теперь, когда Жолио уже находился в их руках, этот ученый стал главной мишенью «Алсоса». Тем не менее новость, должно быть, вселила в него надежду. В конце концов, они с Гейзенбергом когда-то были друзьями, и тот даже обедал в доме его родителей. Конечно, он бы помог, если бы это было в его силах.

Глава 51

Здоровые лучи, здоровые зубы, здоровая паранойя

Команда научных сыщиков Гаудсмита состояла примерно из 30 специалистов в возрасте от аспиранта до пенсионера. Большинство из них носили на работе военную форму, хотя от них и не требовалось проходить строевую подготовку или отдавать честь. На многих форма сидела как на чучелах. Некоторые воспользовались разлукой с женами, чтобы поэкспериментировать с отращиванием усов.

Бóльшую часть времени они проводили за изучением документов, которые изымали в лабораториях и на предприятиях по всему Парижу. Выше всего ценились технические документы, но пристальное внимание уделялось также личным и деловым бумагам, которые помогали восстанавливать социальные связи ученых. Если известно, что Ганс работает над расщеплением атома, рассуждали они, и он поехал на поезде навестить Дитера, то и Дитер, вероятно, тоже работает над расщеплением. Ни один клочок бумаги не считался пустяком, недостойным внимательного изучения: в течение нескольких месяцев команда Гаудсмита собирала данные из настольных календарей, журналов встреч, транспортных накладных, трамвайных билетов, схем рассадки сотрудников и чеков из книжных магазинов. Гаудсмит особенно обрадовался, обнаружив пачку использованных листов копировальной бумаги для пишущих машинок. Используя трюк, о котором он узнал из детективного романа, он смог прочитать немало писем, рассматривая копирку против света. (Использованные копировальные листы похожи на фотонегативы – белый текст на черном фоне.) Наблюдавший за работой спецов Борис Паш посмеивался про себя, когда они разбирали содержание какого-нибудь каталога или адресной книги, по его выражению, с таким рвением, словно это был «пикантный французский роман». Часто они так увлекались работой, что забывали поесть, и изысканные блюда из армейских пайков остывали на столе.

Иногда прочитанное заставляло их усмехнуться. В одном письме жена немецкого ученого наказывала привезти ей из Парижа духи Chanel No. 5, иначе пусть пеняет на себя. Они также приходили в восторг от немецких разработок вроде невидимых чернил и автомобилей-амфибий (они были похожи на «фольксваген-жук», скрещенный с моторной лодкой). Американские армейские чиновники тоже доставляли им немало веселья, пусть и непреднамеренно. Аналитики из Вашингтона постоянно слали психологические портреты немецких физиков, в которых подчеркивалось, что такой-то «участвовал в соревнованиях по распитию пива» или имел «атрофированное правое яичко», как будто эти данные могли помочь в их поисках. Другие материалы были откровенной френологией: Гаудсмита наставляли, как раскрыть истинный характер человека, исследуя шишки на его черепе. Вот что тогда считалось военной разведкой.