Отряд отморозков. Миссия «Алсос» или кто помешал нацистам создать атомную бомбу

Гаудсмиту эта история показалась не слишком складной. В то же время он не мог спрашивать у Янсена про что-либо связанное с атомным оружием, чтобы не дать немцу осознать интерес американцев к этой теме. Его единственной надеждой был теперь конфискованный Пашем портфель с документами. Итак, вечером после разговора с Янсеном Гаудсмит засел за них и начал перебирать их в поисках подсказок.

На той неделе в Париже похолодало, поэтому Гаудсмит залез с пачкой бумаг в постель, закутавшись в одеяло, чтобы согреться. Первые несколько десятков страниц были скучными и незначительными – он едва не уснул. Но вскоре Гаудсмит наткнулся на то, из-за чего, по его словам, «чуть не упал с кровати от волнения».

Это был счет за гостиницу в Хехингене, деревне в регионе Шварцвальд на юге Германии. Мо Берг и другие источники уже связали с этими местами нескольких членов Уранового клуба, и теперь Гаудсмит держал в руках доказательство того, что Янсен, чья фирма занималась контрабандой тория, тоже там бывал. Более того, в личном письме из портфеля Хехинген назывался «запретной» зоной, закрытой для посторонних. Что там прятали немцы?

Когда Янсену предъявили счет за гостиницу, он ответил, что навещал свою мать, которая жила поблизости. «Брехня», – подумал Гаудсмит. Что касается «запретности», Янсен заявил, что вышло недопонимание: это просто означало, что туда не могли переселяться беженцы из разрушенных бомбами городов на севере. Ну конечно. Янсен стоял на своем. Гаудсмит продолжал копаться в документах и наконец обнаружил, где оказался торий – в средневековом замке всего в трех километрах к югу от Хехингена. Кроме того, на клочке бумаги из того же портфеля был указан адрес женщины по имени Кармен. Когда Янсена спросили о ней, сначала он все отрицал. Затем сломался и заявил, что это обманувшая его проститутка. Гаудсмит сообразил, что к чему: Кармен явно была секретным агентом, «нацистской Матой Хари».

Каждая деталь дела Янсена прекрасно сочеталась с другими. Высокорадиоактивный элемент был украден во Франции и перенаправлен в секретное место на юге Германии – место, куда случайно съехались ведущие ученые-ядерщики мира. Это пугало и возбуждало одновременно, и Сэмюэл Гаудсмит получал огромное удовольствие, собирая мозаику по кусочкам, – пока все вдруг не развалилось.

Один набор документов, который ему попался, подтвердил передачу тория в замок Хехинген. Но после тщательного изучения документов о транспортировке и сопоставления их с другими записями Гаудсмит наконец открыл настоящую причину кражи металла – производство зубной пасты. Боссы Янсена разбогатели, изготавливая для вермахта противогазы и прожекторные нити накаливания, но с приближением конца войны решили диверсифицировать производство и переключиться на косметику. Одним из многообещающих продуктов в их ассортименте была зубная паста Doramad на основе тория, чьи радиоактивные свойства предположительно отбеливали и осветляли зубы. (В рекламе Doramad того времени говорилось: «Мои лучи массируют ваши десны. Здоровые лучи – здоровые зубы!») Кража тория была просто грязной уловкой, чтобы обеспечить себе доминирующее положение на послевоенном рынке. Что касается счета за гостиницу, Янсен действительно был в гостях у матери.

В некотором смысле это была отличная новость: нацисты не разработали быстрого способа получения начинки для атомных бомб. (Дальнейшие исследования показали, что торий в любом случае не особо годился для этого, потому что при производстве урана-233 образуются побочные продукты, гасящие цепные реакции.) Тем не менее команда Гаудсмита чувствовала себя довольно глупо, дойдя до умопомрачения из-за зубной пасты. Что еще хуже, они так и не узнали ничего полезного о нацистской атомной бомбе.

Глава 52

Беспощадный тип

В 1944 г. давно обсуждавшийся план похищения Вернера Гейзенберга внезапно получил новый толчок и стал набирать обороты. Шпионы наконец выследили физика в Шварцвальде (название прямо из сказок братьев Гримм), и, обнаружив свою главную научную цель, генерал Гровс и Дикий Билл Донован принялись составлять планы того, как до нее добраться.

Для руководства операцией они выбрали Карла Эйфлера, которого однажды назвали, «без сомнения, самым жестким и беспощадным типом во всем зверинце УСС». Эйфлер, поступивший на военную службу в возрасте 15 лет, неуживчивостью походил на Бориса Паша, но отличался от него полным отсутствием совести. «Считайте себя преступниками, – посоветовал он однажды новобранцам УСС. – Нарушайте все когда-либо принятые законы». Ростом под два метра и весом 127 кг, размерами и манерами он походил на медведя гризли. Выпив, он любил стрелять по стопкам, стоящим у людей на головах.