Отряд: Разбойный приказ. Грамота самозванца. Московский упырь

Сказал и выжидательно посмотрел на собеседника — как-то тот отреагирует? Онисим осклабился и покровительственно похлопал отрока по плечу.

— После вечерни подходи на Романицкую, поговорим. Может, и разживешься хлебушком.

— Приду, — обрадованно похлопал ресницами Митрий. — А где тебя там ждать-то?

— Да хоть у церкви. Я к тебе сам подойду, не думай.

А Митрий и не думал, знал — не так просто позвал его Онисим, явно не для хорошего дела.

— Да, — отвалив в сторону, на ходу оглянулся Жила, — а дружок твой, Пронька Сажень, где?

— Давненько уж его не видал.

— А то б и его привел… Нашлось бы дело. Ну, ин ладно…

Махнув рукой, Онисим Жила свернул в междурядье, где — как правильно догадался Митька — его дожидалось человек с полдесятка. Все молодые да хитроглазые. Шпыни — одно слово. И зачем им Митька Умник понадобился?

— А, вечером и узнаю! — Усмехнувшись, Митька покинул площадь и, свернув на одну из нешироких улочек, зашагал к Вяжицкому ручью.

После обеда, как и уговорились, встретились с Иванкой на постоялом дворе.

— Тимофей Рука-то, верно, там, на ручью, и живет, — доложил информацию Митрий. — Мужик дельный, ни в чем таком не замечен. Должен ему был Узкоглазов иль нет — вызнать не удалось, однако узкоглазовские людишки на двор к Тимофею не заходили, вообще, похоже, они и не приятельствовали вовсе — Тимофей с Узкоглазовым.

— Коли так, странно, — помощник дьяка пожал плечами. — С чего бы это Тимофею Руке давать взаймы малознакомому человеку, пусть даже небольшие деньги? Ты же говоришь, они не общались?

— Не общались, — кивком подтвердил Митрий. — Я всех дворовых порасспросил. Они как раз ворота чинили, так я…

— Обожди-ка с воротами. — Иван прищурил глаза. — Больно уж вид у тебя хитрющий. Еще чего вызнал?

— Да не сказать, что вызнал, — ухмыльнулся отрок. — Однако придумка одна есть.

— Ну-ну, давай выкладывай свою придумку! В чем суть-то?

— А в Тимофея Руки доме. Не в доме даже — в усадьбе.

— И что с ней?

— А она самая дальняя, да деревьями густо-густо обсажена, да кустами непроходимыми… Там и днем-то темно, не то что ночью. Одно слово — Собачье устье.

— Так-так… — Иван вдруг улыбнулся. — Так, ты думаешь, Узкоглазову было все равно, куда послать Прошку, лишь бы на ночь глядя, лишь бы местечко оказалось поукромнее, так?

— Так. Ты еще и то уразумей, Иване, что Узкоглазову убивца того еще на то местечко надобно было вызвать. А убивец-то непрост — ишь, с самострелами.

— Верно мыслишь, Димитрий, верно. Значит, убивец тоже это местечко знал — и засаду устроил. Как успел только, а? Хотя, постой, сам отвечу… Прохор встретился с Узкоглазовым днем… Что ж, время было. Чувствую, Митрий, наше предположение верное — Прохора должны были убить именно из-за таможенника, больше-то ничего такого наш кулачный боец и не знал. Итак… — Иван возбужденно поставил в центр стола глиняный кувшин сбитня. — Вот — Платон Узкоглазов. Вот — покойный инок Ефимий, таможенник, честный и благочестивейший человек. — Помощник дьяка поставил рядом с кувшином деревянную миску, а рядом с ней положил еще и ложку. — Это Прохор. Значит, получается, что Ефимий чем-то мешал Узкоглазову и тот нанял Прохора и убийц… или убийцу… возможно, того самого… Ты чего глазами хлопаешь, Митрий?

Отрок покачал головой:

— На столе-то, чай, еще места хватает… Эвон!

Взяв с лавки подсвечник, Митрий поставил его на стол рядом с кувшином и улыбнулся:

— Московский торговый гость Акинфий Ильментьев сын, прошу любить и жаловать! Ну, тот, про которого я рассказывал.

— Так-так-так, — задумчиво протянул Иван. — Торговый гость, говоришь? Поясни!

— Именно он взял со своим обозом людей Узкоглазова… А допрежь того не брал никого, сколько бы ни просились. И не только нас с Василиской.

— Так, ты полагаешь, к смерти таможенника причастен московский купец? — Иванко всплеснул руками. — Эх, жалко я с этим гостем опоздал встретиться. Впрочем, твое предположение — пока одни домыслы.

— Так у нас все — одни домыслы, — хохотнул Митрий. — Иль не так?

— Так, что поделать? — Иван вздохнул и вдруг улыбнулся. — Зато с вами мне повезло. Ты, Дмитрий, далеко не дурак…

— Так не зря ж и прозвали Умником!

— А Прохор — умелый боец, силен и отважен, как лев. Ему и оружие-то не нужно, одним махом всех супостатов свалит.

— Да уж, — рассмеялся Митрий. — Это точно! Где он сейчас-то?

— В обители Богородичной, в келье. Там все ж такого парнища куда как удобней прятать, да и силушку есть куда приложить — дров для братии поколоть, умаешься.

— Это мы умаемся, а для Проньки то — тьфу!

Митька громко захохотал, явно гордясь дружком. Потрогав почти рассосавшийся уже синяк, улыбнулся и Иван.

— Ладно. Давай-ка теперь о вечере подумаем. Ты и в самом деле хочешь встретиться с этим, как его… Онуфрием?

— С Онисимом Жилой. Конечно, надо встретиться. Если кто и знает все, что происходит на посаде, — то это Онисим. Нельзя такую возможность упустить, никак нельзя.