Отрицаю тебя, Йотенгейм ! (Должно было быть не так - 2)

– А какое число сегодня?

– 20-е, но Вам же предъявили факс?

– Да.

– На нем стоит 14 марта. Документы одни и те же. Должно быть единообразие. Значит, и здесь нужно поставить 14-е.

– Хорошо, – сказал я и поставил число: 20 марта 1998 года. Генерал и бровью не повёл.

– Гражданин Павлов, я обязан задать Вам вопрос. Вы признаете себя виновным?

– Нет.

– Может, частично?

– Нет, ни в чем.

– Как же ни в чем? Следствие установило, что, находясь на посту Президента Международного инновационного банка, Вы, используя служебное положение, совершили хищение госимущества в размере 112 миллионов долларов США в период с февраля по август 1995 года. Срок давности по таким преступлениям не существует.

– Но в указанный период я не работал в банке.

– Работали, Алексей Николаевич, – ласково возразил генерал, – работали! Если бы я этого не установил, я не был бы генералом. Гражданин Павлов, сейчас я задам Вам несколько вопросов. Ответы имеете право записать собственноручно.

– Я бы хотел сначала воспользоваться своим правом переписать документы.

– Сегодня уже поздно, Алексей Николаевич, сейчас ночь. В Москве перепишите.

– С Вашего позволения, Ваши вопросы я выслушаю тоже в Москве.

– Хорошо. Все предъявленные Вам документы – в нескольких экземплярах. Подпишите их, они идентичны.

– Исключено.

– Почему? Вы обязаны.

– Потому что, руководствуясь остатками здравого смысла, я убедился в своём предположении, что Ваши действия ничего общего с законом не имеют, и я постараюсь это доказать.

– Алексей Николаевич, а кто Вы по образованию?

– Учитель русского языка и литературы.

Вот тут генерал удивился:

– Да что же это такое, что ни обвиняемый, то филолог! Вы знаете, после перестройки люди с филологическим образованием часто бывали у меня обвиняемыми в тяжких преступлениях. Вы будете давать показания?

– Нет.

– Ну, хорошо. У Вас есть время подумать. Когда надумаете, обратитесь ко мне письменно. Вас привезут ко мне. Напишите чистосердечное признание. Но только Вы – сами. Я к Вам уже не приду.

В камеру я возвращался думая о происхождении генеральской фамилии. Хлопнула за спиной дверь, и плёнка кино съехала на кадр назад.

Глава 9.

«Гоненье на Москву…»

Пушкин

Не успели сокамерники поверить, что за мной приехал генерал, как отворилась дверь: «Павлов, быстро с вещами на выход!» Вышел и тут же – в другую дверь. Тоже камера, только свет яркий, холодно и можно дышать. По камере нервно ходит парень. Больше никого. Познакомились. Его только что взяли на границе с КАМАЗом контрабандного спирта. Всегда ездил, все хорошо было, а сегодня патруль в чистом поле, сапогом по ноге ударили, денег предлагал – не взяли, а раньше брали, папа на Украине большой человек – начальник зоны, должен вытащить, позвонить уже разрешили, четыреста рублей дал за звонок, что будет теперь? – клопов здесь много, выгодное это дело – спирт, за несколько лет заработал на квартиру в Киеве и машину, ни в чем себе не отказывал. В общем, все рассказал, на что, наконец, я и обратил его внимание. Парень изумился: «А ведь правда!» – «Вот и давай, – говорю, – о другом». Симпатии не испытываю, но что-то похожее на сочувствие есть. Позже, в тюрьме выяснилось, что это – арестантская солидарность. Стали обсуждать тему клопов, она оказалась актуальной: стоило присесть на полу, как сразу появлялись клопы и, проникая под одежду, как штурмовики в осаждённую крепость, нещадно кусались.Пришлось всю ночь ходить по камере. Под утро стало невыносимо. Расстелили куртки, легли. Нет, невозможно: клопы, как солдаты по команде, сбежались в таком количестве, что мы стали похожи на муравейник.

– «Павлов, с вещами на выход!» – Что-то рано, ещё хлеб не дали. Куда? Все равно, от клопов бы подальше. А, это знакомо – обезьянник. Лёг на пол, тут же заснул.

– Как спалось, Алексей Николаевич? – с издёвкой спросил генерал. В комнате дежурного ещё двое в гражданском, с пистолетами в кобуре под курткой, и начальник ИВС. От всех густо несёт перегаром, похоже у них была трудная ночь. Суков распоряжался как перед боем: «Слава, ты слева – наручники. Толя справа, чуть сзади. Внимательно. При попытке к бегству стрелять без предупреждения и без моей команды. Все ясно? Через десять минут на выход».

– Спасибо за гостеприимство. Приятно быть Вашим гостем, – прощался Суков с начальником ИВС. – Желаю всего хорошего.

– А как Вам, Владимир Юрьевич, наш ИВС?

Генерал стал добродушен, как вчера:

– Образцово-показательный.

– Правда? – заискивающе-польщенно осведомился начальник.

– Честное слово. Сколько видел ИВС – этот лучший.

Слава застегнул наручники на моей и своей руке, и мы пошли на улицу. Почему-то машину не подогнали ко входу, надо метров сто идти. Снег. Весенний воздух. Свет. Ведут быстрым шагом. Сбоку трусцой передвигается местный в штатском:

– Всего Вам хорошего, Алексей Николаевич. Надеюсь, у Вас нет к нашим сотрудникам претензий?

Да это прямо цирк какой-то. Отвечаю не глядя: – Смотря к кому.

– Но ко мне-то у Вас, Алексей Николаевич, – комне! – нету претензий?