Отрок. Перелом

На Аринин взгляд, выходка Анюты такого уж сурового наказания не заслуживала, но слова Анны Павловны дали понять, что было в ее собственном прошлом что-то тяжелое и трудное, отчего она и сорвалась, будто поступок дочери содрал присохшую корку с очень давней и очень болезненной раны. Впрочем, хоть и удержала Аринка боярыню, не дала погубить девчонку, лишить будущего, Анна-то во многом права была! И не только как боярыня, но как мать тоже. Жалость да материнское всепрощение могут нешуточной бедой обернуться, и в первую очередь для самой девки – уж больно боярышня своенравна. Такая и род сдуру опозорит, и себя погубит, коли не образумится. В Турове-то у нее тем паче глаза разбегутся, там ведь только оступись, особенно если на виду жить…

А еще Арина почувствовала: вот она – властительница… и через дочь перешагнет, если та во вред роду поступит. Когда утром Анна устраивала девкам нагоняй, она тоже сердилась, но не так, скорее, нарочно их строжила, а тут… Вспомнились боярин Корней с Аристархом – такие же… Но то мужи, а оказывается, и жена тоже так может. Еще вчера стало понятно – не проста боярыня Анна Павловна, а сегодня убедилась окончательно.

Впрочем, что тут просто и кто тут прост?

Накануне, когда переправлялись через реку да въезжали в крепостные ворота, сердце зашлось от предчувствия – вот она, новая жизнь! И не важно, что внутри будущей крепости перекопано все, бревна кучами навалены – оно и понятно, стройка в разгаре. Гринька успокаивал: дескать, в посаде почище. Но Аринка только отмахнулась тогда – стройка рано или поздно окончится, грязь уберется и будет здесь… Ох, даже представить удивительно – крепость с высокими стенами, с башнями. А внутри – дома. И тоже невиданные. Вот казарма – новое слово, а запомнилось и даже понравилось своей необычностью, а уж девичья изба-то… Это ж надо – даже девок здесь учат!

И братья, и Илья в один голос говорили, что крепость устроил Михайла, и все остальное вокруг измыслил тоже он. Арина диву давалась: как же так? Не по летам разумен отрок, но все равно мальчишка же еще, братьям ее ровесник – и все это строит? Ну, не сам, конечно – велит строить, но это еще труднее, чем самому делать. И ведь не дед его научил. Корней Агеич в крепости бывает только наездами, хоть внука и наставляет – преемника в нем видит.

Ей, впервые оказавшейся в воинском поселении, все тут было внове. Чувствовалось, что в Ратном все устроено старым обычаем, а в крепости совсем иначе, по-своему, и непонятно – откуда это взялось? Собиралась-то она в дальнее село, затерянное в лесах, а приехала… Сама еще не знала куда, но уж точно не в тихое захолустье.

Анна ее тоже удивила. И по рассказам братьев, и по тому, как уважительно отзывался о матери Михайлы Илья, Арина заранее ожидала от встречи с боярыней чего-то необычного и не ошиблась. Не юна была Анна Павловна – как-никак мать пятерых детей, но хороша собой, сразу чувствовалось – любой молодухе не уступит, а по повадке – княгине впору. Не всякая княгиня имела столько власти, сколько она в Михайловом городке. А как держала себя! Если бы не бабкина наука, Аринка и не заметила бы, какое смятение вчера вызвал у боярыни их приезд.

Даже и не приезд сам по себе, а то, что Андрей о них так заботится. После того, как

их принимали в Ратном, такое отношение было вполне ожидаемым, но все равно странно: уж больно все всполошились. Ну ладно, ратнинские кумушки рты пораскрывали, но родня-то Андреева отчего так дивится и беспокоится, хоть вроде бы и не против? Корней Агеич так даже и обрадовался, когда убедился, что она не ворожея. Да чего там – обрадовался! Пообещал вон дочкой назвать, если сладится у них. С чего бы это так? Чужачку, которую увидел в первый раз… Сразу-то, оглушенная всем, что случилось, она и не задумалась об этом, а теперь…

«Вызнать бы, что все-таки с Андреем случилось, ведь неспроста это все, ой, неспроста… И Илья тогда в обозе разговор сразу на другое перевел, когда спросила его, отчего Андрей не женат. И относятся все к нему… странно как-то. Непохоже, что только из-за того, что нем и увечен – иное тут».

Вот и боярыня вчера… При известии об опекунстве ее будто водой ледяной окатило, но ведь даже бровью не дрогнула, словно иного и не ждала. Только глаза и выдали, да и то Аринке одной это ясно стало, хоть и не подала виду, что заметила – понимала, ТАКОГО знания ей боярыня не простит. Не может она позволить свои потаенные страхи и сомнения кому-то показать. А за сегодняшний день Арина еще раз убедилась, как нелегко женщине нести боярское бремя – оно и мужам не всем дано.