Отшельник

Москва в сей тяжкий час напоминала открытый пирог, где тестом выступали окружившие город литвины да тверичи, а начинкой – московские люди, запершие Шемяку в нескольких кремлёвских башнях. И возник вопрос – как обороняться, ежели самозванец пропустит врага, и как выкурить его самого, если стены рушить нельзя? А ещё верные люди доносят, что везут уже Казимиру ломовые орудия огненного боя с польских да немецких земель, и до прибытия их осталось всего ничего.

Правда, в сроках доставки артиллерии сильно сомневался Николай:

– Ну подумай сам, Михалыч, там весу в них тонн по десять, если не все двадцать. Грыжу наживут, пока тащат.

Самарин пожал плечами:

– Если только заранее не готовились. Казимир, помнится, под Можайском стоял, а на сто километров и на руках донесут.

– Так что же он тот Можайск не взял при помощи этих пушек?

– Ты меня спрашиваешь?

– А кого мне спрашивать, Филина что ли?

Староста, услышавший своё имя, охотно откликнулся:

– А нам, княже, без разницы что там за пушки у Казимира и когда он их привезёт. Прикажи побить ворога – так сразу и побьём.

– А без приказа?

– Да как же можно без приказа? Чай Великий Князь, не хрен собачий. Без приказа его бить невместно.

– Вот, Коля, и план действий уже готов, – усмехнулся в седую бороду Самарин. – Трындец супостатам.

– Я и не сомневался, – ответил Николай. – Мы же старые и отмороженные на всю голову пеньки. Нам не только всё по плечу, но и по… Как-то так, да.

Глава 17

Хорошая война не терпит суеты, и особенно это заметно в артиллерии Великого Княжества Литовского, где при пушках в основном служат наёмники из дальних немецких и италийских земель. Куда торопиться и подвергать себя ненужному риску, если государи в любой момент могут замириться? Да и осада крепостей не может быть быстрой – три выстрела в день вполне достаточно для отрабатывания весьма высокого жалованья, а по четыре раза пусть палят молодые глупцы, торопящиеся на тот свет раньше времени. Пушка, она хоть вещь неодушевлённая, но каждая имеет свой характер, потому часто бывает, что обидевшееся на непомерную работу бронзовое чудовище взрывается, унося на небеса слишком рьяных вояк. Нет, так дело не делается!

И в походе тоже торопиться не следует – от дикого Можайска до ещё более дикой Москвы как бы не вдвое больше чем от Пармы до Модены, и мыслимо ли пройти это расстояние за две недели? Ведь в Московии даже погода не как у приличных людей, того и гляди, в любой момент пойдёт дождь, крайне опасный для сохранности запасов пороха. Так-то он в крепких бочонках, но на всё воля Божья, и не следует искушать небеса преступным небрежением.

Маэстро Франческо Датини с полным основанием считал себя не просто хорошим, а великолепным артиллеристом, поэтому никуда не торопился. Ему приходилось воевать под знамёнами Венеции, Милана, Франции, Бургундии и даже Испании, и он успел оценить все прелести мирных промежутков между боями. Да и на тот свет не спешил, зато подумывал на старости лет осесть на этих холодных, но богатых землях, заключив пожизненный контракт с королём Литвы Казимиром, рассчитывая на спокойную должность коменданта в каком-нибудь захолустном Киеве или Смоленске. В Киеве предпочтительнее из-за более тёплого климата, но Смоленск выгоднее с точки зрения дополнительных заработков. Притеснений за веру старый вояка не боялся – литовский король является младшим братом польского короля, и к католикам благоволит.

– Пошевеливайтесь, скоты ленивые, – маэстро для порядка обругал погонщиков неспешно бредущих волов, и подмигнул единственному приличному человеку среди этого сброда, своему помощнику Иоганну Лянге.

Хитрый саксонец, приговорённый к повешению в восьми больших городах Священной Империи и в двух десятках городов поменьше, правильно понял намёк начальника и достал из соломы под собственной задницей мех с вином. С неплохим вином, стоит заметить, хотя и провонявшим козлятиной. Где он его добывал среди литовских лесов, всегда оставалось загадкой для почтенного Франческо, но ещё ни разу не было случая, чтобы выпивка заканчивалась в дороге.

– Вот скажи мне, Иоганн, у тебя есть в жизни цель? – после хорошего вина итальянца всегда тянуло на глубокомысленные разговоры. – Что тебе больше всего хочется?

Первый вопрос оставался неизменным на протяжении нескольких лет совместной службы, и на него был один и тот же ответ:

– Бабу и талеров! Бабу можно одну, но талеров должно быть много!

Потом обычно разговор сворачивал на обсуждение статей сопровождающих армию маркитанток, причём маэстро Датини давно уже интересовался лишь теорией, но в этот раз беседа немного отступила от привычного русла. Иоганн как-то странно скривился, будто хлебнул уксуса:

– Мне кажется, Франческо, у меня было видение, и в нём я не дожил до сегодняшнего вечера. Ты веришь видениям, мой старый друг?