Отшельник

– Да модники эти. Ты не замечал, друг мой Филин, что тенденции мировой моды неуклонно и стремительно скатываются к педерастии? Мне вообще иногда кажется, будто они изначально оттуда и произошли.

Любимовский староста ничего не понял, и уточнил:

– А эти… расты которые… они греки, да?

– Причём в самом плохом смысле этого слова.

Вот как раз в этот момент из темноты подземелья с возмущённым воплем выметнулась неясная фигура, которую Филин встретил ударом ножа. И попал.

Дмитрий Юрьевич Шемяка, Великий Князь Московский и прочая и прочая и прочая, умирал достойно, как и полагается потомку славного Рюрика. Он последними словами поносил невидимых врагов, слепивших глаза нестерпимым светом чудных фонарей, и громко злорадствовал, что заберёт на тот свет тайну спрятанной московской казны. И очень жалел, что не удалось похоронить эту тайну вместе с неведомыми злоумышленниками.

А выдать её под пытками Дмитрий Юрьевич не боялся. Не доживёт он до пыток. Жизнь уходит… Вот её жалко! Даже не сколько саму жизнь, а упущенную возможность построить превратить Московское княжество в мощнейшую державу, с которой придётся считаться завистливым и злокозненным соседям. Пусть даже для этого пришлось бы признать главенство Литвы. И что? Никто не вечен, и литовские князья так же смертны, как и все остальные. Нужно только подождать удобного случая. И вот дождался…

Но могло же всё получиться? Очень даже могло, ибо к тому оно и шло – от князя Василия избавился, малолетнего княжонка даже упоминать не стоит, несмотря на поддержку неведомых латынян, а соблазнённый возможностью взгромоздиться на московский престол Казимир заявился в силах тяжких. И тверичи, как доносили, где-то неподалёку. С какой подмогой можно быстро подавить бунт возомнившего о себе московского дворянства и выставлять условия победителю, благо припрятанная казна позволяет это сделать.

Не станет же Казимир вздымать на дыбу целого князя? Нет, не станет. И убивать не будет, так как выгоды в том нет. Впрочем, о том уже поздно думать… Жизнь уходит. Совсем.

– Да будьте вы прокляты! – прохрипел Шемяка, и захлебнулся кровью от перехваченного ножом горла.

– Вот так-то вот! – покачал головой Филин.

– И зачем? – спросил Николай. – Он уже помирал.

– Чтоб проклятье не сработало. Вернейший способ!

– Если только так.

– А как же ещё? – удивился любимовский староста. – Рюрикова кровь сильная, ему проклясть, что два пальца об этот… как его там…

– Об асфальт?

– Ага, об его самого, – кивнул Филин. – Ну что, боярин, куды дальше-то пойдём?

– Куда? – задумался Николай. – Да пошли уж куда-нибудь. Сейчас никакой разницы нет.

– А золото?

– А что золото?

– Так мы же сюда за златом пришли, или как?

– Вообще-то это ты нас сюда привёл. Кто говорил, будто запах чует?

– Не запах, боярин, а потянуло золотом. Как голос неслышимый звал. Ведь Шемяка не просто так про казну спрятанную говорил?

– И где теперь её искать?

– Там, – Филин ткнул пальцем в темноту. – Он оттуда выскочил, значит и казна там.

– Сомнительно, – не согласился Николай, разбирающийся в минно-взрывном деле чуть больше средневекового жителя. – Его бы самого завалило к чертям собачьим.

– К чертям? – оживился Филин. – А ведь ты прав, боярин, нужно в палатах митрополита искать. Там подвалы огромные!

– А мы сейчас где?

– Не знаю, но вроде как ещё в Москве.

– Вот ты, мля, успокоил…

– Да найдём мы это золото, боярин!

– Я вообще-то про выход из подземелья.

– И выход найдём. Ежели что, так и новый сделаем.

– Думаешь?

– Мне тут князь Андрей Михайлович кое-что подарил, – Филин демонстративно поправил рюкзак за плечами. – Эх и мощная штука, я тебе скажу. Куды там пороховому зелью!

Послужившая путеводной нитью пороховая дорожка никуда не привела. Может быть, здесь где-то и были тайные знаки, указывающие на спрятанные Шемякой сокровища, но обнаружить их не удалось. Зато после нескольких часов блужданий нашли подземную часовенку, где перед потемневшими иконами горели лампады.

Филин оживился:

– Вот видишь, боярин, тут недавно кто-то был. Наверняка Шемяка молился за успех своих чёрных дел.

– А это вообще что такое?

– Довелось как-то слышать, что есть в подземельях келья юродивого отшельника Варравы, где тот прятался от гнева князя Симеона Гордого. Потом как раз над ней палаты митрополита поставили.

– И что?

– Раз Симеон того Варраву найти не смог, так самое то место, чтоб за спрятанную казну помолиться.

– Что-то я сомневаюсь.

– А ты не сомневайся, боярин! Как зелье-то бабахнет, так сила молитвы и ослабнет. Сразу казну найдём! – Филин почесал бороду и добавил тихонько, чтобы его никто не услышал. – Или не найдём.

Спустя два месяца.

Деревня Любимовка. Гороховецкий район Владимирской области.

Полина Дмитриевна обвела сидящих перед ней мужчин суровым взглядом, из-за чего те испытали близкое к панике чувство и острое желание оказаться отсюда как можно дальше. К огромному их сожалению, отмазаться от участия в подведении итогов закончившейся экспедиции в прошлое не представлялось возможным.

– Итак, господа, никто не будет спорить, что вы все крупно обгадились?

– Товарищи, а не господа, – поправил бабушку Николай.