Отшельник

И вообще любимовские ополченцы открывались с новой, неизвестной ранее стороны. Ну ладно, по лесу ходят неслышно, так это охотничьи навыки, но где научились лихо и незаметно скрадывать часовых? Ещё можно вспомнить, что автомат из будущего вызвал не удивление, а восхищённое любопытство, что явно указывает на знакомство с огнестрелом. Даже не просто знакомство, а привычку к нему. И оговорка про уведённых коней… Не их тех ли они крестьян, что урожай на большой дороге собирают? Если вспомнить старосту Филина, то у того вполне разбойничья рожа.

Между тем не страдающие рефлексиями братья мелькнули у шатра, приголубив кулаком по темечку оставленного без присмотра священника, подхватили его под руки, и пропали из виду, будто и не было их вовсе.

– Да нешто мы твоё без спросу возьмём, княже? – немного спустя оправдывался Первуша. – Зачем нам та граната, ежели и без того было чему гореть.

– Ага, – подтвердил его младший брат. – Они же на Москву шли.

– И причём здесь Москва?

– Осаждать, стало быть, хотели. А что за осада без горючих припасов? Там и дёготь, и смола, и даже ворвани чуток. Мы только подпалили, а дальше оно само грохнуло!

– Так и было, – кивнул Первуша. – Рядом бочки с медами стояли, вот они и бросились. Нет, княже, не бочки бросились, а тверичи спасать полезли.

– Ажно сердце кровью обливалось, когда поджигал, – тяжело вздохнул Вторуша и громко икнул. – Монастырские меды, не хрен собачий!

Дышать он старался в сторону, но это Самарина уже не интересовало. А вот поп, всё ещё связанный, вызывал интерес.

– Вы его не убили?

– Я легонечко, – смутился Вторуша. – Как бабу по заднице хлопнул.

– Прокляну! – пообещал священник не открывая глаз. – Ты на кого руку поднял?

– На тебя.

– Вот! – поп с трудом разлепил заплывший левый глаз. – А я кто?

– Грек? – предположил ополченец. – Тогда на мне греха нет.

– Сам ты грек! – от возмущения у батюшки открылся второй глаз. – Я митрополит!

– Брешешь, собака! – ухмыльнулся Вторуша. – Митрополита Евлогия я видел, и ты на него не похож. Вот тебя ужо наш князь за наглую лжу на кол посадит!

– Какой князь?

– Знамо какой, – ополченец показал на стоящего рядом Самарина. – Князь Андрей Михайлович.

Скорее всего, поп что-то уже слышал про пришельцев из Беловодья, опекающих малолетнего кесаря, потому что побледнел и замолчал.

– Первуша, развяжи его.

– Одного уже… того самого… – ополченец показал пальцем на прореху в чехле бронежилета. – Тыкнет ножиком, а сам скажет, что господь покарал. Греки – они такие.

– Не грек я, – нарушил молчание священник. – Митрополит Киевский и всея Руси.

– Киев под Литвой давным-давно, – хмыкнул Первуша. – А литвины не лучше греков. Не просто так же его тверичи судили.

– От них князь Борис Александрович сбежал.

– А судили за что? – поинтересовался Самарин.

– Да не судили меня! – плюнул поп, но попал себе на бороду. – Они с Иоанном Васильевичем хотели замириться моей головой.

– Зачем государю-кесарю твоя голова?

– Говорю же… митрополит я. Наверное, уже бывший.

– А вот насчёт этого мы чуть позже решим, – улыбнулся Самарин. – Развяжи его, Первуша.

Глава 21

Шемяку убил Филин. Да, вот так – Великого Князя Московского Дмитрия Юрьевича зарезал староста захудалой деревушки, попросту ударив ножом навстречу метнувшейся в темноте подземелья тени. Впоследствии многие не верили в нелепую и совсем негероическую смерть князя, а досужие умы сочинили былину о страшной битве, где кровь текла рекой и трупы громоздились до небес. Справедливости ради нужно сказать, что Шемяка в тех былинах был персонажем отрицательным, а пролитая кровь принадлежала загубленным в колдовских целях христианским невинным младенцам. Именно поэтому действие и происходило в жутких подземельях. Где же ещё должно располагаться логово самозванца и людоеда?

На самом деле всё было проще.

– Твою мать… – громко прошипел ползущий впереди Николай, когда его руки провалились в какую-то яму, из-за чего генерал ткнулся лицом в траву и чуть не расквасил нос. – Какая свинья тут накопала?

Филин подполз поближе и потыкал ножом – лезвие глухо стукнулось в дерево. Ткнул чуть в стороне – заскрежетало по камню.

– Отдушина здесь, боярин. Щитом укрыта и присыпана.

– Какая ещё отдушина?

– Из подземного хода. Сам-то он глубже идёт, а продухи наружу. Видать недавно сделали, если земля толком не слежалась и осела.

– Предлагаешь копать? – оживился Николай.

В двадцать первом веке о московских подземельях не слышали разве что аквариумные рыбки, да и то лишь потому, что не умеют читать и не смотрят телевизор. А в девяностые годы двадцатого века ужасные истории про секретное метро, крыс-мутантов размером с собаку, библиотеку Ивана Грозного и прочее, вообще звучали чуть ли не из каждого утюга. Помните, наверное? Как маленький мальчик зашёл в подвал в Южном Бутово, а через полтора года вышел из стены на колокольне Ивана Великого. Как журналисты «Московского комсомольца» нашли в заброшенной ветке метро атомную бомбу, но были расстреляны где-то под Садовым Кольцом призраком Малюты Скуратова.