Отстойник

Одна из прозрачных стенок истаяла, и на беглецов пахнуло свежим воздухом. Шум водопада, радостный и непринужденный, оглушил. Люди выбрались из кабины. Легкий ветерок дохнул на них сотнями водяных брызг. Лючия радостно засмеялась, захлопав в ладоши. Место оказалось чудо как хорошо. Сверх всяких ожиданий. Здесь, наверху, не было и следа удушливых болотных испарений, не висел клочками ваты в воздухе туман. Пахло мокрыми, позеленевшими в воде камнями, водой, такой холодной, что ломило зубы, мелкоостролистым кустарником на склонах ущелья, в котором пряталась целая стайка мелких серых пичужек. Вспугнутые, птички взвились в воздух, перемахнули стрекочущим облачком через водопад и унеслись прочь. Люди проводили их восхищенными возгласами. Это была первая живность в этом мире приятная глазу и безопасная. А раз здесь есть птички, то, наверняка, найдется и кто-нибудь еще.

Первоначальной задачей было выбраться из ущелья наверх. Паук признаков жизни не подавал. Рассчитывать можно было только на себя. Учитывая почти отвесные склоны тесного ущелья, единственным путем наверх был сам водопад. Карабкаясь с уступа на уступ, оскальзываясь на мокрых камнях, ободрав ладони в кровь и вымокнув до нитки, Андрей упрямым первопроходцем выбрался на плато.

«Народ, красотища то какая!»

«Что там? Что?» – загалдели внизу.

Перед глазами у Андрея расстилалась долина, окруженная невысокими слоистыми горами с плоскими лысыми вершинами. Склоны их были изрезаны продольными трещинами, будто старческое лицо морщинами. В лучах заходящего солнца розовели облака, небо, еще голубое с одной стороны, с другой уже наливалось вечерним багрянцем. В глубине долины темнело узкое длинное озеро, из него и тянулась извилистая ниточка реки. Склоны гор, окружавших озеро, поросли лесом. Местность выглядела диковатой, первобытной, но такой знакомой, земной, обыденной. У Андрея было ощущение, будто после долгой отлучки он, наконец, вернулся домой.

Из ущелья выбирались до ночи и едва успели до темноты. Промокшие путешественники продрогли до костей, дожидаясь рассвета. Идти куда-то в темноте было сущей глупостью, только ноги ломать, в том числе и за дровами в лес к озеру. До него, по прикидкам Андрея, было несколько километров. Едва развиделось и в воздухе проступили силуэты окружающих гор, спутники собрались уходить.

«А паук? Мы же не можем его там бросить?» – неожиданно возмутился Руслан.

Беглецы сгрудились на краю обрыва, глядя вниз. Паук, сиротливо замерший там с торчащими вверх коленками, словно брошенный голенастый щенок, выглядел трогательно и беззащитно.

«Руслан, было бы здорово, если бы у нас был паук. Какая-никакая, а защита и пристанище на ночь, да и шагать бы на своих двоих не пришлось. Но если бы он мог взобраться сюда, то сделал бы это. Мы его поднять точно не сумеем. Паук сделал свое дело, доставил нас сюда,» – попытался утешить ребенка Эдуард. – «Мне очень жаль.»

Руслан насупился, развернулся и понурив плечи побрел вдоль реки. Взрослые двинулись за ним, чувствуя себя по меньшей мере коварными обманщиками. Первый день новой жизни не задался прямо с утра.

Плато.

«На себя. Заводи, заводи. Подтягивай! Резче! Эх! Олух ты царя небесного!» – беззлобно, в сердцах выругался Иван Петрович.

Пристыженный Андрей молча сопел, стоя по грудь в воде. Рыбалка, да еще с помощью самодельных подручных средств, была делом новым. Технология была не отлажена и периодически буксовала.

«Ну давай еще разок, вон там в заводи,» – сменил гнев на милость Никимчук. – «А то уж зуб на зуб не попадает.»

Самодельная крупноячеистая сеть служила им верой и правдой уже вторую неделю. Плели ее все вместе из тонких, длинных веревочек, на которые разорвали напыленное из баллончика полотнище. Вышла сеть небольшой, но им с лихвой хватало и этого. Непуганая рыба в озере плавала косяками, и в соседнем тоже. Рыба была разной. Как вся она называется никто не знал, но это было и неважно. Рыба была съедобной на вид и более, чем восхитительной на вкус, даже без соли и специй. Жарили ее, зарывая в угли, или на шампурах из веточек.

Рыбаками путешественники оказались лучшими, чем охотниками. А охотиться было на кого. В первый же день наметанный глаз Никимчука углядел осторожно высовывающуюся из зарослей хитрую рыжую мордочку. С любопытством оглядывая глазами-бусинками неведомую добычу, сама лиса не очень то и старалась спрятаться.

Через несколько дней на противоположный берег узкого длинного озера на водопой вышел сохатый. Высокомерно поднятая голова с лопатообразными рогами покрутилась туда-сюда и, не узрев опасности, лось вошел в воду.

«Какой красавец!» – восхищенно прошептала Катя. Хотя лось едва ли мог её услышать.

«А вкусный какой, наверное,» – мечтательно облизнулся Андрей. – «Как убить лося? Что? Можно подумать, Вы не об этом сейчас думаете?»

«Лучше всего из ружья,» – флегматично ответил Эдуард.