Отступник

— Что, если сработает? Что, если покажет другого убийцу? Вы станете выбирать, кто будет жить, а кто умрет и отправится в ад с правдой?

Индеец Джо поднял на меня свои черные глаза, голос его был тише и тверже камня.

— Однажды я наблюдал, как племя, которое я должен был направлять и защищать, было уничтожено, Гарри Дрезден. Я сделал это потому, что мои принципы говорили — очень плохо для Совета или его представителя ввязываться в манипуляции политикой смертных. Я смотрел и сдерживался, пока не стало слишком поздно для меня что-то менять. Когда я это делал, я выбирал кто будет жить, а кто умрет. Мой народ умер из-за моих принципов. — Он вскинул голову. — Больше эту ошибку я не повторю.

Я молча смотрел сквозь него.

— Прошу прощения, — сказал он, и вышел из комнаты.

Адские колокола.

Я надеялся заручиться поддержкой Индейца Джо, но я не учитывал дополнительных политических факторов. Я не думаю, что он попытается остановить меня, если я узнаю то, что хочу, но в целом помогать не будет. Чем больше я закапываюсь, тем больше грязи от этой штуки получаю. Если Морган будет оправдан — гибель, если не будет — гибель.

Гибель, смерть и Страшный Суд.

Проклятье.

Я не мог злиться на Индейца Джо. Я понимал его позицию. Черт, если бы я был в Совете Старейшин и получил такой вызов, я не был полностью уверен, что не отреагировал бы тем же путем.

На меня вновь нахлынула головная боль.

Как, черт возьми, я должен был поступать правильно, если не было ничего правильного?

Глава 16

Я посмотрел на труп ЛаФортиера еще мгновение, встряхнул головой, и затем достал из пыльного кармана одну из тех одноразовых камер, что продаются в автоматах. Я обошел комнату, делая снимки тела, брызг крови, и обломков мебели. Я старался охватить всю картину, делая настолько полные снимки места преступления, насколько я мог, а затем снова положил в карман камеру и повернулся, чтобы покинуть покои ЛаФортиера.

Возвращаясь в Показушнитарий, я услышал голоса откуда-то снизу. Я весело кивнул Счастливчику, который одарил меня непроницаемым взглядом, и подошел к перилам балкона.

Слушающий Ветер и Мерлин стояли у буфетного столика, тихо разговаривая. Пибоди слонялся на заднем фоне, нося различные наборы папок, бухгалтерских книг и карандашей.

Я замер на мгновение, чтобы Прислушаться. Это трюк, которому я научился — не столько магический, по сути, сколько связанный с мысленной фокусировкой полностью на моем чувстве слуха.

— …выяснить истину, — сказал Мерлин, нагрузив поднос маленькими сэндвичами, треугольничками сыра и зеленым виноградом. — Уверен, у тебя нет возражений по этому поводу.

— Я думаю, что истина уже установлена, — спокойно ответил Слушающий Ветер. — Мы просто тратим здесь время. Нам следует сфокусироваться на контролировании непредвиденных последствий.

Мерлин был высоким мужчиной, полным королевского достоинства, с длинной белой бородой и длинными белыми волосами в придачу — каждый дюйм волшебного волшебника. Он носил синие одежды и серебряный обруч на голове, его посох был изящен, из простого белого дерева без каких-либо символов. Он сделал паузу, наполняя свою тарелку, и внимательно посмотрел на Индейца Джо.

— Я приму это к сведению.

Индеец Джо, Слушающий Ветер, вздохнул и поднял ладони вперед в примирительном жесте.

— Мы готовы начать.

— Дай мне немного перекусить и я тоже в деле.

— Гм, — застенчиво произнес Пибоди. — На самом деле, Чародей Слушающий Ветер, если вы бы смогли подписать несколько бумаг для меня, пока Мерлин ест, это было бы принято с благодарностью. На вашем столе два документа, нуждающихся в рассмотрении и у меня три… — Он прервался и начал перекладывать бумаги из одной руки в другую, пока наконец не заглянул в папку. — Нет четыре, еще четыре других у меня.

Индеец Джо вздохнул.

— Ладно, — сказал он. — Пошли.

Они направились к лестнице, ведущей к балкону, повернули в противоположном от меня направлении, когда достигли верха, и вошли в кабинет в дальней части комнаты.

Я подождал, пока они не ушли, чтобы спуститься по лестнице в нижний уровень.

*

Мерлин сидел на ближайшем стуле и ел сэндвичи. Он замер на секунду, когда увидел меня, а затем спокойно продолжил. Забавно. Мне нравился Мерлин столько же, сколько гонорея, но я никогда прежде не видел его в такой обстановке. Обычно я видел его во главе собрания Совета, в качестве отдаленной и неприступной фигуры власти и полномочий.

Я даже не представлял себе, что он может есть сэндвичи.

Я уже почти прошел мимо, но затем развернулся и остановился возле него.

Он продолжил есть, совершенно безучастно, до тех пор, пока не покончил с сэндвичем.

— Пришел позлорадствовать, не так ли, Дрезден? — спросил он.

— Нет, — сказал я спокойно. — Я здесь, чтобы помочь вам.

Он уронил кусочек сыра, от которого собирался откусить. Сыр упал на пол незамеченным, глаза чародея сузились, он глянул на меня с подозрением.

— Прошу прощения?

Я оскалил зубы в холодной улыбке.

— Знаю. Это все равно что пропихнуть мышь сквозь сырную терку, так сказать.