Отступник

Я сосредоточился на дороге. Это гораздо больше всего, что я когда-либо слышал от любого в Совете про загадочную фигуру той, что дала мне жизнь. Мои ладони вспотели и сердце учащенно билось.

— Какого рода изменения?

— Она была в ярости от того, что Законы магии не имеют ничего общего с добром и злом. Она показала как чародеи могут использовать свои способности для перекачивания денег у людей, чтобы запугать и манипулировать ими, чтобы украсть богатство и имущество, или уничтожить его раз и навсегда, и делать это до тех пор, пока Законам не будут повиноваться. Совет не сделал бы ничего, чтобы остановило их или препятствовало другим следовать примеру. Она хотела реформировать законы Совета, включив в него понятия справедливости и конкретные ограничения по использованию магии.

Я нахмурился.

— Вау. Ну и монстр.

Она медленно выдохнула.

— Можешь представить, что было бы, если бы она воплотила идеи в жизнь?

— Стражи годами несправедливо преследовали бы меня?

Губы Анастасии сжались в линию.

— Стоило Совету применить свод законов о правосудии, как это бы стало бы шагом к использованию этого свода для вмешательства Совета в события, происходящие во внешнем мире.

— Черт возьми, да, — сказал я. — Ты права. Кучка чародеев, пытающихся творить добро в мире, это было бы ужасно.

— Для кого добро? — спросила Анастасия спокойно. — Никто не считает себя несправедливым злодеем. Даже худшие из них. Некоторые из жесточайших тиранов истории были движимы благородными идеалами, или делали выбор, которые они назвали бы — трудный, но необходимый шаг для пользы их народа. Все мы герои своей собственной истории.

— Да. Именно поэтому так трудно сказать, кто является хорошими, а кто плохими парнями во второй мировой войне.

Она закатила глаза.

— Ты читал историю, написанную победителями этой войны, Гарри. Как тот, кто пережил ее, я могу сказать тебе, что во время войны уверенности было гораздо меньше. Ходили рассказы о зверствах в Германии, но на каждую правдивую историю приходится пять или шесть, таковыми не являющимися. Как можно выявить разницу между правдивыми историями, пропагандой, и простыми фальсификациями и мифами, созданными людьми тех стран, на которые напала Германия?

— Было бы немного легче, если бы там было несколько чародеев, готовых помочь, — сказал я.

Она покосилась на меня.

— Тогда, прибегая к твоим аргументам, Белый Совет разрушил бы Соединенные Штаты.

— Что?

— У твоего правительство руки запачканы кровью невинных жертв, — ответила она все еще спокойно. — Если ты не думаешь, что племена индейцев, которым принадлежат эти земли, были главными злодеями.

Я нахмурился сильнее.

— Мы далеко отошли от моей матери.

— Да. И нет. То, что она предлагала, неизбежно затянуло бы Совет в конфликты смертных, и таким образом в политику смертных. Скажи мне правду — если бы Совет, сегодня, объявил войну Америке за ее прошлые преступления и текущий идиотизм, подчинился бы ты приказу атаковать?

— Блин-тарарам, нет, — сказал я. — США не идеальное место, но это лучшее, что людям здесь удалось придумать. И мой посох здесь.

Она слабо улыбнулась.

— Точно. И с тех пор как в Совет стали входит чародеи со всего света, это бы означало, что где бы мы ни выступали, нам бы почти наверняка пришлось бы столкнуться с инакомыслием и дезертирством чародеев, посчитавших Родину оскорбленной. — Она пожала плечами и сморщилась от боли. — У меня самой возникли бы проблемы с Советом, если бы они начали действовать на землях, где проживает моя семья. Может они меня и не помнят, но зато помню их я.

Я долгое время размышлял о том, что она сказала.

— То, о чем ты говоришь, Совет должен был использовать против некоторых из своих.

— И сколько бы раз это произошло, прежде чем Совета не стало? — спросила она. — Войны и вражда могут жить в течение поколений, даже если не будет вовлеченной в это группы чародеев. Урегулирование конфликтов потребовало бы даже большего вмешательства в дела смертных.

— Ты имеешь в виду контроль, — сказал я спокойно. — Ты имеешь ввиду стремление Совета к политической власти.

Она одарила меня понимающим взглядом.

— Одна из тех вещей, из-за которых я уважаю тебя больше остальных молодых людей, — это твое понимание истории. Совершенно верно. И для получения контроля над другими людьми, для получения большей власти, нет инструмента лучше черной магии.

— Которая уже прикрыта Законами Магии.

Она кивнула.

— И так Совет ограничит себя. Любой чародей будет свободен распоряжаться своей силой любым способом, который он выберет — при условии, что он не нарушит Законов. Не прибегая к использованию черной магии, объем разрушений, который может нанести отдельный представитель, ограничен. Как показал тебе горький опыт, Гарри, Законы Магии не для правосудия. Белый Совет не для правосудия. Они ограничивают власть. — Она слабо улыбнулась. — И, порой, Совету хорошо удается защитить человечество от сверхъестественных угроз.

— И этого достаточно для тебя? — спросил.

— Это не идеально, — признала она. — Но это лучшее, что мы придумали. И дела, на которые я потратила свою жизнь, подтверждают это.