Отцовский штурвал

Я видел, как при упоминании скотогонов Король сглотнул слюну и побелел. Скотогонов в предместье старались не трогать. Гонять скот из далекой Монголии вызывались самые отчаянные, которым терять было нечего. После сдачи скота они поселялись в мясокомбинатовской общаге и, поджидая расчет, гуляли так, что вся Бараба, прижав уши, сидела по домам. Между местными и скотогонами случались кровавые стычки, в основном из-за барабинских девчат.

Вот тебе и чико, чико из Пуэрто-Рико!

НАЙТИ И НЕ СДАВАТЬСЯ!

Шекспир заметил, что жизнь – театр, а все мы в ней актеры. Плохие или хорошие – не нам о том судить. Одна наша сценическая площадка была мобильной: она разворачивалась то на улице, то на футбольном поле, то в клубе, а то и на Ангаре. Другая, стационарная, находилась в школе. Там были свои герои, ведущие актеры и исполнители. Но там был и настоящий театральный кружок, который придумала Катя. С ним у меня были связаны не самые теплые воспоминания, моя театральная карьера оборвалась, так и не начавшись.

Как-то наша классная, учительница немецкого языка, Алевтина Александровна, решила на Новый год поставить спектакль «У тебя все еще впереди, Валерка». На главную роль Катя Ермак предложила меня – имя совпадало, да и многое другое. Я должен был играть хулигана, который пропускает уроки, лазит по садам, пререкается с учителями, а потом, под влиянием класса и пионервожатой – ее роль взяла на себя сама Катя, исправляется.

– Ему это близко, он по-настоящему в теме, – уговаривала Алевтину Александровну Катя. – Мне кажется, он сможет. Кроме того, наша задача – исправлять ребят, в том числе при помощи искусства.

Но об этом разговоре я, конечно же, не знал, и когда Катя попросила меня сыграть главную роль, я неожиданно для самого себя согласился. Только из-за того, что моего воспитателя будет играть она, и еще из-за того, что в ее голосе я услышал участие и человеческую просьбу.

Еще Катя сказала, что Анна Константиновна разглядела во мне актера, когда я, отвечая на уроке, взял себе в помощники Пушкина и Шекспира, чтобы произвести впечатление:

О Рёлка – дивное виденье!Тебе мое негромкое почтенье!Здесь нету грязи Барабы,Но не уйдешь ты от судьбы.Тупой разгулПозорит нас среди других,Все наши добрые дела

Коту под хвост и на погост…

Тут я запнулся, класс притих и, мне показалось, стал с осуждением смотреть на меня, мол, еще один доморощенный рифмоплет выискался.

Анна Константиновна строго, с удивлением глянула на меня. Я растерялся окончательно.

– И это все? – уже другим, мягким, голосом спросила она.

– Нет, у меня еще есть концовка.

– Так что же, читай!

И я, скороговоркой, запинаясь, выпалил:

Два чувства дивно близки намВ них обретает сердце пищу:Любовь к родному пепелищу,Любовь к отеческим гробам.

Анна Константиновна встала, подошла к окну и, помолчав немного, тихо начала читать:

Быть иль не быть,вот в чем вопрос.Достойно ль

Терпеть без ропота позор судьбыИль надо оказать сопротивленье,Восстать, вооружиться, победитьИли погибнуть?Умереть. Забыться…

Мы впервые услышали знаменитый монолог Гамлета в ее исполнении. Вообще, Шекспира в школьной программе не было, томик с его пьесами мне попался случайно, когда мы залезли на толевую фабрику. Там, на складе, я выцарапал из тюка свезенные для переработки на рубероид, списанные из библиотек старые книги. Среди них оказался Шекспир.

Умела Анна Константиновна построить свои уроки так, что мы ловили каждое ее слово. Ее предмет стал для меня любимым в школе. Катя же ее просто боготворила. Много позже я узнал, что Анна Константиновна была выпускницей Смольного института, но она по вполне понятным причинам об этом не говорила. В Иркутск Анна Константиновна попала еще в войну, ее уже в преклонном возрасте вывезли из блокадного Ленинграда, да так она и осталась в Сибири. И судьбе было угодно занести ее на Барабу. Волны великих переселений – сначала Столыпинская реформа, благодаря которой мои родители оказались в Сибири, затем революция и, наконец, прошедшая война – выплеснули много новых людей; к нам попадали не только бандеровцы, но и приличные люди.

Все шло вроде бы по плану, мы разучивали свои роли, переписывались с Катей на уроках и даже, по предложению Кати, начали вместе ходить в кино, чтобы лучше разбираться в игре актеров. Перед походом в клуб я мочил голову и зачесывал волосы коком. Увидев меня впервые с новой прической, она рассмеялась.